Последовало долгое, невыносимое молчание, во время которого Джо Поуп оглядывал нас — не будет ли у кого вопросов.
— Ну вот, моя маленькая речь закончена, — заключил он. — Спасибо, что выслушали.
Наконец нас отпустили. Мы снова встали. Мы понятия не имели, что в груди Джо бьется сердце реформатора. К реформаторам мы испытывали смешанные чувства. Некоторые из нас считали реформаторство делом благородным и вряд ли способным что-либо изменить. Другие испытывали к реформаторству неприкрытую враждебность. «Это что еще за хер с ушами» — такое вот отношение.
— Знаете, Джо, — сказал Том Мота, когда мы начали выходить из кабинета. — Если кто гей — так ведь в этом нет ничего плохого.
Джо насторожился, но тем не менее сумел, не мигая, посмотреть ему в глаза.
— В чем?
— Ханк Ниари — гей, — продолжал Том, избегая прямого ответа. Ханк в этот момент ставил свой стул на место. — Я ведь правильно говорю, Ханк? И у него с этим нет никаких проблем.
— Том, — спокойно произнес Джо, — вы, вероятно, не слышали, что я сказал.
— Нет, я вас слышал, Джо, — ответил Том, — Я вас отлично слышал.
Народ замер на полпути к двери.
— Тогда, может быть, не поняли, — попытался объясниться Джо. — Смысл в том, что есть нормальные разговоры, Том, а есть — ненормальные. И кто гей, а кто — нет, это ненормальный разговор, вы меня понимаете? Разговор такого рода можно рассматривать как клевету.
— Как клевету? — переспросил Том, — Ай-ай — клевета… Джо, это дорогое слово. Может, лучше не будем обращаться к услугам адвокатов? У меня есть адвокаты, Джо. У меня этих адвокатов до хера, попросить их заняться этим — для меня не проблема.
— Том, — сказал Джо. — Это ваша ярость.
— Что-что? — переспросил Том.
— Ваша ярость, — повторил Джо.
— Это что за херня — «ваша ярость»? — вспылил Том. — Вы что сейчас сказали — «ваша ярость»?
Джо не ответил.
— Что это еще за херня — «ваша ярость»?
Джо вышел из комнаты.
— Кто-нибудь знает, что это за херню он имел в виду — «ваша ярость»? — спросил Том.
Мы знали, что означает «ваша ярость», потому что сами время от времени страдали от таких же вспышек ярости.
Мы страдали от самых разных болезней — сердечных, нервных тиков, болей в пояснице и, особенно, от головной боли. Мы были чувствительны к изменениям погоды, к фазам луны, к продолжающимся случаям насилия в школе. Нас очень волновало, кто будет следующим и чем руководствуются владельцы, выбирая кандидатуру на увольнение.
Билли Райзер пришел на работу со сломанной ногой. Поначалу все возбудились. Как это случилось? Как только мы узнали, сразу собрались в его кабинете, словно нас туда привел какой-то высокочастотный сигнал. Треп подобен гриппу — если он захватывал одного, то скоро поражал всех. Но в отличие от гриппа мы не могли себе позволить оставаться в стороне, если вокруг нас что-то происходило.
