Бенни вовремя прибыл в юридическую фирму на Сисеро-авеню. При чтении завещания присутствовал еще только брат Брицца. Бенни и Брусничный Брицц вспомнили друг друга по похоронам. После рукопожатий и предложения чашечки кофе адвокат уселся за большой письменный стол вишневого дерева.
«Завещание Франка», — сказал адвокат, раскрывая конверт.
Он вытащил изнутри лист бумаги и посмотрел на него через бифокальные очки, потом поднял взгляд и сообщил, что завещатель написал несколько предварительных слов.
В письме говорилось, что жизнь была щедра к Бриццу. У него были любящие родители, а когда он вырос, у него был замечательный товарищ в лице его младшего брата, которого он любил, пусть они и разошлись немного, достигнув зрелости. Он любил свою жену, которая подарила ему семнадцать замечательных лет. Но больше всего в жизни, писал Брицц, он любил саму жизнь, ее течение день за днем — «Чикаго трибюн», которую приносили по утрам на его крыльцо, горячую чашку черного кофе и хорошую сигарету, а еще пребывать в одиночестве зимой в своем теплом доме.
— Брицц был женат? — удивилась Марсия.
— Разве в этом смысл жизни? — спросил Ханк. — В кофе, газете и сигарете?
— И в теплом доме зимой… — протянул Блаттнер. — «Теплый дом зимой»… Черт, отличное название. Бенни, дай-ка мне ручку.
— Вы послушайте, — сказал Бенни. — Дальше еще интереснее.
Юрист начал читать завещание.
«Я, Франк Бриццолера, проживающий в Чикаго, штат Иллинойс, находясь в здравом уме и трезвой памяти… — Адвокат пропустил несколько строк. — Моему брату, Филу Бриццолере, я завещаю и оставляю следующую собственность: все мои финансовые активы, оставшиеся после моей смерти, включая все акции, облигации, общественные фонды, накопления и чеки, а также все содержимое моей банковской ячейки. Я также оставляю моему брату Филу мою машину…»
— Позвольте вам сообщить, — вставил Бенни, — что я испытал облегчение, услышав, что Брицц не оставил машину со всем ее хламом мне.
«…и мой дом, — продолжал юрист, — со всем его содержимым, за исключением того, что я оставляю Бенни Шассбургеру».
Компьютер Бенни произвел звук, сообщивший, что загрузка файла закончена. Вероятно, Бенни пора было возвращаться к работе. И откровенно говоря, нам тоже. Сокращения к тому времени продолжались уже полгода, и конца им не предвиделось.
«Бенни Шассбургеру я завещаю мой тотемный шест».
Бенни сказал, что тут он подался вперед на своем стуле и повернул к адвокату ухо.
«Прошу прошения, его что?»
