Мы направились в свои кабинеты и боксы, чтобы сразу же выйти, собраться небольшими группками в дверях и в принтерных комнатах и обсудить порученный нам почти сюрреалистический проект. На совещании Линн попросила нас представить, что бы мы почувствовали, если б узнали, что кому-то из наших близких — жене, матери — поставили такой диагноз. Это для того, чтобы мы могли по-настоящему проникнуться сочувствием к больным раком и создать более эффективную рекламу. Дело-то в том, что ей поставили этот самый диагноз. Так ей и карты в руки — именно она могла помочь нам проникнуться проблемой, чтобы мы создавали более эффективную рекламу. Но она не сказала нам ни слова. Все знали, что она человек замкнутый. А у нас была репутация сплетников. Мы вовсе не ждали, что она вдруг встанет и заявит: у меня, мол, рак. Но Линн ведь опытный маркетолог, и в этом смысле нам казалось странноватым, что она, несмотря на всю свою замкнутость, все же не доверилась нам, чтобы мы могли полнее осознать ужас диагноза и кошмар лечения, если для создания хорошей рекламы понимание таких вещей было необходимо. Мы не знали, стоит ли верить, что она совершенно случайно знала председателя комитета, который несколько лет доставал ее, пока она не согласилась пожертвовать нашим временем.
Линн как никто другой разбиралась в подковерных махинациях бизнеса. В 1997-м она поссорилась с Роджером Хайноутом. Он ушел, и после этого наша жизнь коренным образом улучшилась. Главное правило рекламы требовало: информация должна быть настолько простой, чтобы ее мог воспринять восьмиклассник. У наставницы Линн Мейсон, знаменитой Мэри Уэллс[30], учителем был знаменитый Бернбах[31], а Бернбах однажды сказал: «Правильно говорят, что в Америке преобладает ментальность двенадцатилетнего ребенка. Такая ментальность есть и у каждого шестилетнего». Как Уэллс и Бернбах, Линн уважала американский интеллект, и из этого получилось много чего хорошего: кампания говорящей ламы, парнишка Герпес. Ну да, именно она прогуливала всех на испанский манер по коридору, но никого из нас она по-испански еще не прогуляла — различие существенное.
К тому же Линн была чертовски щепетильной. Как-то раз Карен Ву и Джим Джеккерс работали над новым дизайном коробок для печенья, изготавливаемого крупной корпорацией, которая впоследствии разбила наши сердца, перейдя в другое агентство. Коробка стандартная — вся разрисованная сахарными персонажами и исписана броскими словечками вроде «Шоколепие!» и «Чаеспутник!», буквы цветные, шрифты изогнутые. Все это должно было остаться — клиент не мыслил упаковок и маркетинговых материалов без этих штампов. А потому перед Карен и Джимом стояла весьма простая задача — им нужно было найти какой-нибудь способ обыграть питательную ценность печенья. Причем обыграть так, чтобы у людей, переживающих по поводу своего здоровья и веса, не возникло ни малейших сомнений. Мир стал подозрительным, и на каждой упаковке должно быть что-нибудь в этом роде. И вот Карен написала текст для одной стороны коробки, в котором подчеркивалась важность для здоровья никотиновой и фолиевой кислот. Потом она отправилась в бокс Джима, где встала у его компьютера и сказала ему, чтобы он на передней части коробки мелким шрифтом набрал «0 г остаточной кислоты». Джим сделал, что ему было велено, а потом спросил:
