Она ответила не сразу, сначала оставила в покое чашку, осторожно собрала тарелки на край платформы, возле которой мы с ней мыли посуду, и только потом - с таким видом, будто объясняла ребенку очевидные вещи, -произнесла:
- Вы за что-то невзлюбили телеграфиста... - она вдруг замолчала.
- Я его невзлюбил? Даже если это и так, то вполне взаимно. Он тоже не страдает от привязанности ко мне.
- Предупреждаю, не говорите при мне о нем плохо, - резко произнесла она, гневно сверкнув на меня глазами.
- Ладно, - сказал я, - не буду.
- Он замечательный человек, - продолжила она. - И всегда, что бы ни случилось, я буду его любить.
- Понятно, - сказал я, потому что она опять замолчала; просто сказал, чтобы нарушить паузу, только лишь; потому что как раз таки мне была непонятна манера обитателей Дома вести разговор в таком потрясающе откровенном ключе с самого почти первого слова; это напоминало манеру общения детей.
- Э, - она вяло махнула рукой. - Что вам может быть понятно? Я так сильно, так нежно люблю его, мои сны полны им, его ласками, его словами, которые он никогда не говорил мне... А он... Он - нет... Он любит эту... эту образину эту вешалку с паклей вместо волос, эту дохлую, облезлую обезьяну...
- Простите, вы имеете в виду дочь начальника станции? - постарался уточнить я, посчитав, что эпитетов уже было больше чем достаточно для одного человека.
- Да. Именно ее, - сквозь зубы процедила с ненавистью буфетчица и опять замолчала, глядя в степь.
- Но позвольте, в таком случае, при чем тут я?
- При том, что вы приехали, - ответила она.
- Да, но об этом уже поздно говорить. Больше всех сожалею об этом я сам. Но дело сделано.
- Когда вас не было, все было спокойно. Он любил ее, я любила его, и в своем отвергнутом чувстве находила наслаждение, понимаете, наслаждалась своим страданием, оттого, что мой любимый любит другую. Это ни с чем не сравнимое чувство. А вы его у меня отняли.
Сногсшибательная откровенность, попахивающая, однако, мазохизмом. Она опять надолго замолчала (к этим людям требовался особый подход и понимание), я вынужден был дать знать о своем существовании.
- Ну и что же? - осторожно начал я. - Что тут я могу?..
- Теперь появились вы, - сказала она. - И я буду выглядеть смешной, если по-прежнему буду жить в своем страдании. Мне попросту не поверят.
- Почему? - спросил я.
Она взглянула на меня, как на недоумка.
- Почему, почему, - вздохнула она. - Потому, что сейчас вы займете его место, должны занять его место в моем сердце. Все уже и так связывают мое имя с вашим. Кому я теперь могу доказать, что, как и до вас, люблю его, только его? Кому, если появились вы?! Кто мне поверит? Вы все у меня отняли, все, чем я жила до сих пор. Я ненавижу вас...
