Словно собравшись из потоков пепельного ветра, в центре площади образовались небольшие песочные часы. Подойдя к ним, женщина одним пронзительным взглядом перевернула устройство, и время пошло…
На раздумья у Алексея оставалось всего пять минут, таких мучительно долгих и таких безумно быстрых минут. Никакие, даже самые отчаянные крики эйдоса не могли вернуть запутавшегося мага в сознание. По лицу юноши предательски потекла слеза…
— Слеза! Смотрите, — слеза!
Испуганный возглас Екатерины насторожил всех присутствующих в палате.
— Он раньше никогда не плакал! Вообще никогда!
Прокуратор приблизился к кровати Алексея и посмотрел на безмятежно-спокойное лицо молодого чародея.
— Боюсь, плохо дело. Совсем плохо! И где этого рыже…
Прямо посреди фразы раздосадованного Высшего мага в комнату, со свертком в руках, ворвался запыхавшийся и взмыленный наставник.
— Вы бы хоть указателей навешали в больничке своей, а то я три раза не туда свернул пока до Вас добежал. Лови, Санек.
Один из Верховных магов Питера, представитель традиции Хозяев Жизни, Александр Лавренков поймал сверток, брошенный ему прямо в руки. Попутно успев кинуть на наставника молодого мага весьма укоризненный взгляд, чародей достал из свертка разукрашенный руническими узорами кубик Рубика. Вложив предмет в правую руку юноши, врач тут же перевел взор на Прокуратора. А тот уже начинал плетение сложнейшего ритуального заклятья Единения. У обычного мага на создание подобного пространственного узора ушло бы не менее пятнадцати минут, но главе Ригира потребовалось всего три: в воздухе над койкой Алексея, повинуясь быстрым и отточенным до совершенства движениям рук и глаз Высшего мага, прорисовывались две сияющие тусклым золотом двенадцатиконечные звезды. В ровном, выверенном до миллиметра пересечении они образовали двадцатичетырехконечную фигуру и как только она была завершена, провернулись в разные стороны, на полный оборот, а затем ярко вспыхнули и исчезли. По помещению прокатилась мощнейшая волна от резонанса Высшей Ритуальной магии. Кубик только на мгновенье засветился иссиня-фиолетовым отливом, и все перевели взор на Прокуратора:
— Получилось! Надеюсь, что мы с вами не опоздали, господа хорошие, очень на это надеюсь…
Осталось совсем, совсем мало песка в часах…
— Я плачу, плачу как какая-то избалованная девчонка! Да что со мной?! Но я не могу! Нет, я просто не хочу делать этот выбор! Почему?! Абсолютно точно, что обманной магии передо мною нет. Эшафоты действительно настоящие. Может, весь мир — магия? Сон?! Но это не так, я проверял! Да, законы здесь более податливы, но все повреждения реальны! Ожог до сих пор слегка щиплет. Да и вообще, даже если все в этом мире есть вымысел и миф, и я сделаю этот выбор, пусть даже просто внутри себя, как потом мне прикажете с этим жить?! Как смотреть в глаза кому-то, кого я не выбрал. Это нечестно. За что?!
