Макузь невольно издал негромкий курлыкающий звук. Эту грызунью он раньше не слыхал, что довольно удивительно, учитывая общее неогромное количество белок в учгнезде, так что пожалуй напряги память, и припомнишь вообще всех. Само собой, вскурлыкнуло не потому что грызунья была слыхана первый раз, а потому что на слух Макузя белочка была, мягко цокнуть, симпатичная. И «мягко цокнуто» — это мягко цокнуто. Грызь просто понял, что отвесил челюсть, вытаращившись на неё яблоками, которые глазные. Понял он это по тому, что белочка сначала просто подняла на него взгляд, а рассмотрев, улыбнулась.
— Аээ… — подёрнул ушами Макузь, — Кло.
— Кло! — ответно кивнул ушами грызь, глянув на него одним глазом, и вернулся к своему барахлищу.
— Кло, — цокнула грызунья, склонив голову.
Грызунья была исключительно пушная… впух, сколько можно это повторять, любая — то есть вообще любая! — грызунья и так пушная, это всё равно что крылатая ворона. Тем не менее Макузь подметил именно пушистость, яркие рыжие ушки и длинную гриву светлого окраса — трудно цокнуть какого именно цвета, но скорее что-то между жёлтым и рыжим. С определением возраста белки было не особо трудно промахнуться на половину в любую сторону, но Макузь доверял первому впечатлению и цокнул бы, что грызунья по крайней мере куда моложе его самого.
Намерение исчесть про свойства горюче-смазочных материалов забилось в угол, так что Макузь уселся на скамейку аккурат напротив белки и продолжил глазеть во все уши. Пожалуй он был бы не прочь и прекратить таращиться, но просто ничего не мог с собой поделать! Нюх тут же уловил лёгкий запах её шерстки — у грызей вполне чувствительный нюх, чтобы выделить запах пуха даже среди запахов другого пуха. Белочка слегка зевнула и уткнулась было ушами в бумагу, но потом подняла взгляд и стала смотреть на Макузя. Грызь уловил, что глаза у неё синие — издалека этого расслушать никак нельзя, потому что они кажутся чёрными.
Наконец — неизвестно, когда наступил этот наконец — грызь отошёл от апуха и подумал, что просто так таращиться — не особо годно.
— Белка-пуш, ты недавно сдесь чтоли? — цокнул он, — А то йа раньше не слыхал твоих ушей.
— Может быть, йа делала вот так, — белка взяла со скамейки шапку и нацепила на голову, скрыв уши, — Но вообще да, мы недавно переселились. С Кречетовской горки, знаешь?
Голосок у грызуньи был такой мелодичный, что Макузю пришлось брать себя за шкирку, чтобы понимать слова, а не просто слушать, развесив уши.
