— Наливайте, пожалуйста, — убирая из-под крана свой кувшин, почтительно сказала она, когда я подошел к колонке.
— Ну зачем же, я могу и подождать, — отвечал я, стараясь держаться как можно солиднее.
— Нет, нет, сначала вы: ведь вам сейчас идти на работу, — настаивала она.
Я был приятно удивлен, что ей известно обо мне больше, чем я мог предполагать.
— Как тебя зовут? — спросил я, ставя под кран свое ведро.
— Пушпа, — отвечала она бойко.
— И в каком же классе ты учишься?
Она вдруг смутилась и, не глядя на меня, тихо ответила:
— Я не хожу в школу.
Я был снова удивлен ее ответом.
— Неужели?.. Почему же так?
Кажется, за всю свою жизнь я еще ни разу не задавал девушке подряд столько вопросов; ведь чрезмерное любопытство наши девушки воспринимают как бестактную назойливость. Впрочем, Пушпа была еще почти ребенок.
— Мы живем не здесь, — сказала она, словно прося прощения. — Мы с отцом приехали сюда из деревни. У него тут какое-то дело. Как только отец закончит его, мы сразу же уедем обратно.
Я заметил, что она еще не научилась по-девичьи потуплять глаза. Была в ней та весенняя свежесть и чистота, которые так трогают нас, когда мы смотрим на нежные молодые листочки. Итак, скоро она вернется к себе в деревню… Весною будет собирать мелкие, ярко-желтые цветы горчицы и лакомиться первыми, удивительно вкусными дарами земли. По вечерам с трепетом будет внимать грустной песне, долетающей с полей к ее девичьей постели, и эта простая мелодия пробудит в ее сердце какие-то новые нежные мечтания. И серебристые нити звездных лучей будут тянуться к ее ресницам, пока их не смежит глубокий и мирный сон. А на заре, чуть заслышав вдали утреннюю песню, помчится она босиком по росистой траве прямо к реке и вместе с подругами до полудня будет плескаться в ее прохладных волнах, а потом солнце и ветер будут сушить спутанные пряди ее темных волос… И вот незаметно подойдет юность, нальются соками жизни едва заметные сейчас груди, а захмелевшие глаза будут излучать переполняющее душу молодое беспричинное счастье. Она не будет ломать голову над задачками, не будет зубрить названия бесчисленных точек на географической карте или, обложившись словарями, вникать в смысл туманных мистических поэм. Золотые звезды поэзии будут загораться для нее повсюду, куда она только обратит свой взор…
Но тут я заметил, что мое ведро давно уже наполнилось и вода бежит через край. Чтобы скрыть замешательство и вместе с тем отблагодарить девочку за ее любезность, я быстро подхватил ведро и стал переливать воду в ее кувшин, но он покачнулся и опрокинулся.
