С утра самочувствие было не ахти. Кости ломало, мышцы тянуло — еще бы, так вчера нагрузил организм, да в моем возрасте. Но ни чего, пока сходил умыться, туалет, то се… на удивление достаточно быстро пришел в норму. Вчера, после того как поели, я почувствовал, что вырубаюсь. Только и успел кинуть одеяло на подстилку из травы и листьев. Думал, посижу, с дедом пообщаюсь, поучу слова… куда там!
Молодой вовсю шуршал возле костра. Первый и Второй, съев на двоих суслика, уже ушли на охоту. Хатак неторопливо ощипывал куропаток.
— Хао Хатак! — поприветствовал я деда, как делали киношные индейцы, типа пошутил.
— Хао Хори Каман! — совершенно серьезно ответил Хатак.
Я как стоял, так сразу и сел. Вот это пошутил! Пальцем в небо! Или не в небо. Североамериканские индейцы, по сути, переселенцы с евразийского континента во времена оледенения. И это приветствие, часть протоязыка на котором, как утверждают ученые, когда-то говорили все люди. Неудивительно, что я так быстро стал понимать, что мне говорят. Элементарный язык проще в изучении, чем сложно-развитый. Ме — мне, та — дай, нанаг — нога, каман — камень, хы — ты. А зрит — смотреть, это вообще древнерусское зрить — смотреть, отсюда зрак — глаз. Немецкое гут — хорошо, тут — гуг, ых — немецкое ихь — я, ватла — ватер — вода, нан — найн — нет. Поляки и сейчас говорят — так — да. А еще магут — большой, то есть — могучий, шаам — шаман, хатат — ходить. Неужели все так просто?! А с другой стороны, почему и нет? Новые слова рождаются не быстро, трансформация языка от простого к сложному, как опять же утверждают ученые, очень длительный процесс. Практически во всех индоевропейских языках встречаются единые, древние корни. Здешнее слово дах — ударить, как я думаю, вообще производное от действия. Ого — удивление, и у нас — ого. Только если я скажу — Ты удивил меня, то Хатак скажет — Ого ме хы.
С жестами еще интересней. Многие — практически один в один. Я заметил, что жесты и мимика играют большую роль при общении, чем в мое время. Здесь очень четко видно, что язык жестов появился как бы не раньше звукового.
Но сильно углубиться в эти мысли я не успел, потому что из-под навеса раздался слабый голос раненого и Хатак, а за ним и я, поспешили к нему. Его затуманенный взгляд еле сфокусировался на нас. С трудом, но опознав деда, он сделал слабое движение рукой к потрескавшимся губам.
— Воды — крикнул дед Молодому, а сам скинул шкуру, внимательно осмотрел и понюхал раны. Я тоже принюхался, но вроде характерного сладковатого запашка не уловил. Хотя зрелище, конечно…
