— Так что же, лапки задрать?
— Зачем? Ты знаешь теперь, что Дорис Пайк не могла убить. И хотя на сегодня это недоказуемо — это уже немало. Остается найти подлинного убийцу. Ведь твое дело — защита Дорис Пайк, не так ли?
— Так. Но где искать, Магнус? Я переворошил все. Никакого третьего, неизвестного, в этом деле нет.
— Нет… — протянул Магнус. — Нет… Ну и правильно, что нет.
— То есть?
— Господи, Олаф, но сколько же можно бродить с завязанными глазами? Сними ты повязку, черт возьми!
Приложил-таки его Магнус. И, возможно, за дело. Но — легче-то не стало!
— Я бы и рад, Магнус, но как?
— Если А не может быть убийцей В, а С не существует в природе, то логично предположить…
«Где были мои глаза», — подумал Олаф…
— Ты хочешь сказать?..
— Да.
— Фанни Флакс? Но зачем, почему?
— Это как раз просто. Даже слишком просто. Но только сейчас нам нужны не психологические изыски. Нам нужны доказательства. Согласен?
— Еще бы.
— А вот с этим дело у нас обстоит худо. Из рук вон худо. Не задевая наших добрых самаритян, доказать существование двойника Дорис Пайк невозможно. А ведь только наличие двойника объясняет все. Пожар нужен был не для того, чтобы замести следы преступления. Ведь его трактовали именно так. И я сначала думал о том же. И еще о том, что преступнику не повезло пожарники приехали слишком быстро, труп не успел сгореть. Но ведь этого и не требовалось! Преступнику удалось все, чего он добивался: труп стал неузнаваемым, никто не нашел бы сходства в чертах Фанни Флакс и Дорис Пайк. А обгоревшие пальцы не давали возможности установить идентичность отпечатков. И керстограммы в мажордоме были уничтожены как свидетельство полной идентичности их голосов. Так что, положа руку на сердце, я не представляю себе, как пробить стену улик, воздвигнутую Фанни Флакс. Если только-нам не поможет чудо…
— Ну, с чудесами в наш век небогато… Если не говорить о чудесах науки.
— Чудеса науки? — Магнус задумался. — Постой-ка… Черт возьми! Слушай, Олаф, что важнее: буква или дух?
— Не понимаю. — Хорошо, сформулируем иначе: торжество справедливости или способ, которым она восторжествует?
— Справедливость, конечно, — чуть пожал плечами Олаф. — Ради справедливости я могу поступиться совестью. С ней я сговорюсь. Но что ты задумал?
— Подожди немного, — сказал Магнус, — я сейчас.
Он вернулся в кабинет минут через десять — довольный донельзя, улыбающийся, хлопнул Олафа по плечу:
— Ну, давай расплачивайся — и вперед. К чудесам науки и техники.
