.
Аналогично и свт. Василий Великий пишет, что между прообразом и образом
на деле столько же разности, сколько может быть между сновидением и действительностью, между тенью или изображениями и тем, что самостоятельно существует (О Духе Святом. XIV)[248].
Примером может служить история жертвоприношения Исаака, которая является прообразом жертвы Христовой.
Отличия видны в том, что Исаак был заменен агнцем и остался жив, а Христос — стал Агнцем, берущим на Себя грехи мира, и умер:
Исаак не пострадал, оставляя Слову «начатки страдания»; не будучи закланным, он символически указал [ «намекнул»] на Божество Господа. Ибо после погребения Иисус воскрес, не претерпев [ничего от Своих страданий] и, подобно Исааку, расторгнув [или: простив] жертвоприношение (Педагог. I. 5)[249].
3) Превосходство образа над прообразом, что следует уже из определения метода. Движение от прообраза к образу можно обозначить как усиление, возрастание[250].
4) Прообраз должен предшествовать во времени образу, с определенными границами времени. Эти границы времени определяются стадиями домостроительства спасения во Христе[251].
5) И прообраз, и образ должны быть исторически реальны. Блж. Иероним в толковании на Послание к Галатам (Гал. 4:24) писал: «апостол в этом месте дал правило, чтобы… оставляя неприкосновенной истину истории, мы изъясняли образы Ветхого Завета»[252].
На основании этих характеристик можно определить отличия типоса от аллегории, пророчества или символа.
а) Отличие от аллегории. Нужно отметить, что в современной западной литературе существует точка зрения на соотношение типологии и аллегории, которая заключается в том, что типологию рассматривают в качестве части аллегории, и часто трудно провести такое разделение[253].
Тем не менее, можно выделить отличия между аллегорией и типологией.
Во-первых, аллегория внеисторична, в отличие от типологии, которая связывает исторические события. Аллегория ищет значение скорее за словами Писания, а не в тех исторических реальностях и не через те исторические реальности, о которых Писание свидетельствует[254].
Во-вторых, в указанных методах различается процедура толкования. При аллегорическом толковании нет обязательной внутренней связи между тем текстом, который толкуется, и тем смыслом, который извлекается. Это субъективный процесс, зависящий от того, кто толкует. Например, свт. Григорий Назианзин рассматривал Едемский сад как образ наивысшего Богообщения; свт. Амвросий Медиоланский понимал Адама как аллегорию разумной стороны в природе человека, а Еву — как аллегорию чувственной составляющей
