- Так откуда мне знать, ваше благородие? - изумился Никодим, - На все воля божья!
Рощаковский лишь подивился фатализму Селиверстова, но спрашивать, как бы он ориентировался, если бы не случилось такой оказии, не стал. Маленький катер, при неровном свете луны, ловко проскользнул в маленькую, практически незаметную с моря бухточку, где укрылся от волнения.
- Братец, подай-ка термос, - обратился Рощаковский к матросу мотористу, выглянувшему на свежий воздух.
- Чего подать, вашбродь? - Не понял тот.
- Ну, флягу такую толстую, - пояснил лейтенант, - в ней чай горячий, сейчас полагаю самое время почаевничать.
- А флягу, так на ей малец дрыхнет. Подсунул под голову байстрюк, да так сопит сладко, что и будить совестно.
- Постой, братец, ты что несешь, какой еще малец с байстрюком?
- Так этот, Ванька-вестовой, что у их императорского высочества служит.
- А что он здесь делает?
- Так, а я почем знаю? Мои дела у мотора, а в господские я не лезу...
Сладко спящего Ваньку безжалостно растолкали тумаками и поставив на ноги подвергли свирепому допросу.
- Ты что же это, курицын сын тут забыл?
- Я это, с их высокоблагородием Алексей Михайловичем хотел...
- Господи, олух царя небесного! Да с чего ты взял дурья твоя башка, что твой хозяин с нами пойдет?
- А разве нет?
- Да что ему делать больше нечего! У него порт, броненосец, он флагманский офицер, великий князь, наконец! Мыслимое ли дело ему в эту дыру соваться!
- Ой, а где это мы? - опасливо оглянулся мальчишка.
- Не твоего ума дело, - отрезал Рощаковский, - значит так, сидишь на катере, не высовывая носа! Попробуешь хоть пискнуть без разрешения, я тебя сам утоплю, а их императорскому высочеству скажем, что тебя и не видели. Понял?
- Понял, - пробубнил Ванька, сообразивший, что дело может плохо кончиться.
Едва стало светать, лейтенант натянул на себя выцветший от морской соли брезентовый плащ и сделавшись от того совершенно неразличимым на фоне камней, вскарабкался на ближайшую возвышенность и огляделся. Открывшаяся перед ним картина одновременно поразила и восхитила его. В защищенной от ветров бухте стояла на якоре вся первая эскадра японского императорского флота. Шесть могучих броненосцев, крейсера, посыльные суда, миноносцы, транспорты и канонерки являли собой вид величественный и грозный. "Так вот вы где прячетесь" - подумал Рощаковский и достав из кармана блокнот начал на нем черкать карандашом условные значки. Японцы не стояли на рейде без движения: одни миноносцы ушли на дежурство, другие вернулись. Следом за ними побежали крейсера, затем в бухту зашел транспорт и с броненосцев спустили шлюпки, послав их очевидно за углем. С другого транспорта доносились удары металла о металл. Очевидно, на нем была устроена плавучая мастерская. Скоро лейтенант понял, где и как стоят корабли, где ближайший к ним проход в защищающих стоянку минных полях и даже наметил себе жертву. Однако следовало соблюдать осторожность, и Рощаковский потихоньку спустился к катеру. Поставленный на часах матрос бдительно нес вахту, а остальные коротали время под брезентом, травя по морскому обычаю байки. Заводилой был многое за жизнь повидавший Никодим, а прочие, посмеиваясь, слушали рассказы откровенно прибрехивающего лоцмана . И только Ванька с открытым ртом внимал ему как апостолу новой веры, ни секунды не сомневаясь ни в одном слове.
