— Тут всё глухо! — приходилось кричать, чтобы перекрыть эхо и шелест воды. — Я спущусь до дна шахты.
Спуск продолжился, и, наконец, ноги почувствовали металл кабины. Искорёженная крыша протестующее скрипнула. Фонарик на плече замерцал и погас. Пришлось зажечь фальшфейер — и темнота вокруг отступила. Я постучал по фонарику пальцем, и он снова заработал, но неуверенно, тускло. Видимо, отходил какой-то контакт. Я снова постучал, и всё пришло в норму. Старый проверенный русский способ: треснуть кувалдой, чтобы заработало. Аварийный люк на крыше поддался с трудом. Внутри лифт был копией того, на котором мы спустились в комплекс. Только терминал и зеркала разбиты, а стены смялись гармошкой. Струйки воды, сочившиеся сверху, уже на полметра затопили дно шахты. В красноватом свете фальшфейера плававшие в мутной воде белые халаты казались окровавленными — и я подумал о тех людях, что поднимались в этом лифте. Они исчезли до или после того, как сорвался лифт? Я отстегнул карабин троса, потом опёрся руками о люк и спустился в кабину. Ноги сразу промокли: ботинки не были водонепроницаемыми. Как я и надеялся, на первом этаже двери шахты были открыты, но при ударе наглухо заклинило сворки самого лифта. Наугад я ткнул в кнопку аварийной остановки. Двери не открылись, зато сам пульт вывалился из стены и повис на проводах.
Сверху доносились голоса, но эхо искажало их слишком сильно. Мне пришлось включить рацию.
— Я внизу. Похоже, тут не пройти. Двери заклинило.
Сквозь шум помех донёсся ответ.
— Ладно, поднимайся, — если в голосе Семёна и было разочарование, я не различил его за треском помех.
Рация работала плохо даже на такой небольшой дистанции: слишком много металла и посторонних излучений. Что-то блеснуло в кармане одного из пустых халатов. Я наклонился и достал карточку серебристого цвета без имени или фотографии. Только номер, штрих-код. Машинально сунул карту в карман. Факел начал чадить — я закашлялся, выбросил его в открытый люк, потом подтянулся и вылез сам. Моя блестящая идея спуститься в шахту обернулась ничем. Оставалось, только подняться наверх и искать обходные пути или уходить. Это уж, как решит Семён.
И тут я заметил, что белый дым факела втягивается в неприметную решётку в стене. «Система вентиляции! Ну, конечно!» Я ударил ногой по решётке — она поддалась не сразу. Но это был пластик, а не металл. За решёткой обнаружился вентиляционный проход. Оттуда ощутимо тянуло сквозняком. Ход был достаточно широкий, чтобы попробовать пролезть, но слишком узкий, чтобы в нем можно было развернуться (вполне достаточно, чтобы вызвать истерику у любого страдающего клаустрофобией). Ожила рация.
