Я так обрадовалась этому, что не сразу заметила, что с Альмиром что-то не так. Он был отвернут от меня, и держал свои руки перед собой, как будто что-то стряхивая. Не поняла. Я что-то упустила опять. Подойдя к нему, я посмотрела, что он делает и ужаснулась. На его рука, точнее на ладонях были огромные волдыри, как будто он трогал раскаленное добела железо. Что!? Он не заметил моего подхода, поэтому вздрогнул от моего голоса и повернулся ко мне.
— Альмир, что это? Какого…!
— Это пройдет, не беспокойся, все в норме.
— Все в норме!? Ты издеваешься. Если для тебя ЭТО в норме, то я боюсь представить, что тогда для тебя НЕ норма. И не надо мне говорить когда я должна буду успокоится. Ладно? Объясни, пожалуйста, что произошло?
Ну видно же по человеку, что не хочет объяснят, а надо! Я ж с живого не слезу. Это он понял сразу, как только посмотрел на меня. Ну вот и ладушки, хоть к тяжелым методам борьбы не придется прибегать. Он так тяжко вздохнул, как будто я из него, как минимум, душу вытягиваю.
— Вообще — то у меня такое впервые. Когда — то я делал такие «фокусы» с моими друзьями, и они всегда получались, но все они из моего мира, где я жил. Я подумал, что если попробовать вытащить что-то из твоего мира и мне это не удастся, то просто ничего не произойдет. Я и не думал, что перетащить — то получится, но вот расплачиваться за это мне придется таким образом.
— Ну вот и овсянка, сэр! Блин.
— Не расстраивайся, никто ж не знал. — Вы только посмотрите на него, он еще и меня успокаивает.
Да, никто не знал. И даже то, не знал, что меня огорчило не только последствие на руках Альмира, но и не удавшийся замысел. А то если уж одна маленькая тарелочка такое натворила, что уж говорить про такую не маленькую меня. Даже думать страшно, не то чтобы представить. Но мое воистину больное воображение услужливо мне продемонстрировало эти картинки и мне очень не по себе стало. Так ладно черт с ним, с этим завтраком лечить парня надо, а то вон уже от боли испарина на лбу выступила. Бедненький.
— Так, Альмир, есть что-нибудь от ожогов, только хорошее — он кивнул, так как от боли, говорить ему было не очень — Хорошо давай и бинты очень чистые, понял — опять кивок — вот и чудненько.
Все необходимое появилось почти мгновенно. Я сняла бумажную крышку с небольшого горшочка, и в нос ударил жутко противный запах. Блин «вырви глаз» называется! От такого попробуй не выздорови. По-моему даже покойничек начнет нервничать и просить убрать эту гадость и дать упокоится с миром. Ну а что делать, у нас не труп, а буду так медлить, то вскоре появятся, причем сразу два. Лично я задохнусь от вони. Так бегом, бегом.
