Должно быть, я выглядела жалко, потому что в его голосе не было и намека на насмешку. Ну, или мне так показалось. И хотя я знала, что Люк был умелым врунишкой и искусным манипулятором, я была уверена, что сейчас он вел себя искренне.
– Ох, знаешь, – ухмыльнулась я. – Просто небольшой презент от приветственного комитета Эш-Гроув.
Я обогнула его, но Люк снова выскочил передо мной. Господи, этот парень был как биомеханический заяц.
– Секундочку. Подожди секундочку. – Люк выставил передо мной ладонь. Другой рукой поправил очки. Его глаза за стеклами превратились в агаты цвета холодной стали. – Ты имеешь в виду, кто-то кинул это в тебя?
Я тяжело вздохнула и перекинула рюкзак на другое плечо, чтобы он не смог ухватиться за него. Потом закатила глаза и сказала:
– Слушай, просто дай мне пройти, хорошо? Не притворяйся, что тебе не насрать.
Конечно, это был удачный момент, чтобы показать, что я обычно не сквернословлю. И считаю, что вместо ругательств всегда можно найти более точные и содержательные слова. Но иногда, как в этом разговоре с Люком, самым точным и содержательным будет именно ругательное слово. К тому же мне хотелось воспользоваться этим словом как оружием.
И это дало желаемый результат. Люк пораженно отступил. И пока он, открыв рот, зависал, обдумывая язвительный и остроумный ответ, я проскочила мимо него, открыла дверь в туалет и проскользнула внутрь.
Как только за мной закрылась дверь, я сделала глубокий вдох, какой обычно делал папа. Затем еще один. Затем проверила кабинки – они пустовали. Столовая располагалась в отдельном крыле школы, в которое можно было попасть по единственному коридору, поэтому я решила, что если чей-то кишечник не реагирует на странное мясо, подаваемое по понедельникам, то эти туалеты не так уж часто оказываются в гуще событий.
Я кинула рюкзак на пол, стянула с себя тунику и замыла ее в раковине. Заметив на майке влажное пятно от просочившейся жидкости, я промокнула его бумажным полотенцем. Это не особенно помогло, к тому же прозвенел звонок, так что я выкинула полотенце, выжала промокшую, изгвазданную тунику, засунула ее на дно рюкзака и вышла.
Слава богу, за дверью или где-нибудь поблизости Люка не наблюдалось. Я растворилась в стремительном потоке учеников, как талый снег в оживленном водостоке, и скрылась в коридоре.
К концу дня мокрое пятно на моей майке высохло и превратилось в кривую букву «О» на самой серединке. Я посчитала это незначительным уроком после битвы. И только я собралась засчитать второй день в Эш-Гроув в свою пользу, как начались дневные объявления. Но вместо голоса Глэдис Болгер, который я слышала вчера, раздался голос моего папы:
