Я не захотела вдаваться в подробности:
– Ничего. – Затем выдавила улыбку и махнула рукой.
– Ну-ка расскажи нам. – Миссис Эулалия посмотрела на меня с подозрением и заговорила серьезным тоном. Этот голос она развивала десятилетиями, когда воспитывала несколько детей, из которых не все были ей родными. – Пойми, мы знаем об этой жизни все, и тебе нас не удивить. Расскажи нам, что случилось, и мы подскажем, как это исправить. Что-то пошло не так в школе? Кто-то плохо к тебе отнесся?
Миссис Фрэнни покачала головой:
– Надеюсь, это не так, не то придется позвонить своему старому приятелю Джоуи Гамбино[7]. – Она подмигнула и ткнула возле своего носа узловатым указательным пальцем. – Ты же знаешь, у меня есть связи.
Я встала, чтобы поправить безделушки, расставленные по всей комнате.
– Вы упоминали об этом раньше.
– Около тысячи раз, – тихонько добавила миссис Эулалия. А затем уже громче сказала: – Посмотри на эту статуэтку, девочка. Моя Джозефина подарила мне ее на семьдесят пятый день рождения. Упокой Господь ее душу.
Миссис Эулалия пережила всех своих детей.
Я уперла руку в бок и склонила голову.
– И вы упоминали об этом около тысячи раз, – подразнила я.
Миссис Эулалия была разумной. Может, мышцы ее и ослабли, из-за чего кожа будто обтянула череп, но тело миссис Эулалии, без сомнений, когда-то было крепким и сильным.
– А теперь расскажи нам, что случилось. Все дело в мальчике, детка? – Миссис Эулалия посмотрела на меня понимающими глазами.
– На самом деле так и есть, – сказала я. – Его зовут Люк Павел, и он придурок-выпускник в Эш-Гроув, который ненавидит меня без каких-либо на то причин, ну если не считать того, что я дочка директора и училась в Меритоне.
Я уже рассказывала старушкам про переезд и переход в другую школу.
– Павел? – хмыкнув, спросила миссис Фрэнни. – Он поляк?
– Ты самая большая расистка, которую я когда-либо встречала, – огрызнулась миссис Эулалия.
– Успокойся, Роза Паркс[8]. Я не сказала ничего плохого о пшеках. Просто спросила про его наследственность.
– Видишь? Ты только что назвала мальчика пшеком!
– Это не расизм! – вскрикнула миссис Фрэнни. – Это нетерпимость.
– Дорогой Иисус, почему ты поместил меня в эту комнату? – Когда соседка надоедала миссис Эулалии, та начинала молиться потолку. – Я хорошо относилась к Тебе всю свою жизнь, так почему, Господь, почему? Что ужасного я совершила, чтобы заслужить это? Что бы это ни было, Иисус, пожалуйста, прости меня. Или призови меня к Себе и положи конец моим страданиям.
