Ахъ! такъ вѣрный мои Тірсисъ! твоя страсть гаряча
нравится мнѣ нынѣ.
Благодари ЖАЛОСТИ, перестань отъ плача,
будь во благостынѣ.
Сія ЖАЛОСТЬ чрезъ свои пресладкія рѣчи
вложила мнѣ въ душу,
Чтобъ утереть при глазѣхъ твоихъ слезны течи,
Ввесть въ радости сушу.
Горю о тебѣ сердцемъ, болю всей утробой,
и чювствую сладость,
Что вижу любви твоей знакъ ко мнѣ особой.
стреги твою младость.
Живи, мои драгой Тірсисъ, я повелѣваю,
и надежду сладку
Воспріими отъ нынѣ: ибо я начаю
безложна припадку,
Что въ нѣкоторо время Аминта ты дружна,
ради постоянства
Твоего чреззвычаина, явится услужна
даже до подданства.
Я немогу вамъ описать всю мою радость, какову я тогда имѣлъ, когда изъ сахарныхъ ея устъ произнеслися сія рѣчи: ибо я себя увидѣлъ въ единомъ мгновеніи ока, что изъ всѣхъ безчастливѣишіи человѣковъ, сталъ я быть наищасливѣишимъ всѣхъ, и будучи весь внѣ себя слѣдующее я воскричалъ:
Радуйся сердце! Аминта смягчилась,
такъ что предо мнои самымъ прослезилась,
Невоспоминаи о твоемъ нещасти.
и безъ напасти
* * *
Начни твою жизнь отъ нынѣ любити:
ибо Аминта подъ крѣпою быти
Той восхотѣла отъ сердца усердна
и благосердна.
* * *
Когда хотѣло ты соити до гроба,
къ обывателямъ подземнаго глоба;
Та бѣлой ручкой тебя подхватила,
и непустила.
* * *
Что она спасла, то отдать еи нада,
мое сердце, ахъ! душа моя рада:
Ибо надлежитъ сіе еи по праву,
и по уставу.
* * *
Вы изволите видѣть меля, что я теперь въ превеликомъ нахожусь щастіи; и по правдѣ, я въ томъ былъ болше нежели какъ самъ думалъ. Тогда я благословно началъ привѣтствовать всѣмъ нещастіямъ, которыя я претерпѣлъ, и въ едино мгновеніе ока я ихъ всѣхъ позабылъ. Но ЖАЛОСТЬ не удоволившіся тѣмъ, что она вывела АМИНТУ изъ онаго премерзскако жілища, привела еще оную даже до ИСКРЕННОСТИ, гдѣ она насъ покинула спѣша другимъ любовникамъ помощь подать. Я ея просилъ отходящую незабыть, что она мнѣ всегда надобна. Оная мнѣ посулила свою поиощь въ нужномъ случаи и вручила насъ обѣихъ ИСКРЕННОСТИ своей другинѣ, которой принадлежало оное мѣстечко, гдѣ она насъ оставила. Сіе мѣстечко по прямому сказать нечто другое, какъ прохладной загородной домъ; но по моему мнѣнію наивеселѣишіи всѣхъ въ тои земли. Сама ИСКРЕННОСТЬ есть дѣвица, которая имѣетъ лице нелуковное и свободное, на которомъ все можно видѣть что у нея въ глубинѣ ея сердца находится; также можно знать и всѣ ея мысли. Во нравѣ своемъ всегда она бываетъ непремѣнна, и полная вольность всѣмъ дана въ ея замкѣ. При семъ то замкѣ всѣ находятся СХОДБИЩА, которыя нечто иное, какъ малыя частинки удаленныя отъ дорогъ, и въ которыя входъ есть потаенной, и гдѣ никакова помѣшателства ни кому нечинится. Тамъ то имѣется веселіе разговаривать межъ собою чрезъ весь день безъ всякой скуки, и безъ всякаго утружденія; тамъ то можно съ собою видѣтся на всякъ часъ, и кажется, что мало еще видится; Тамъ то услаждаются всѣ тайными разговорами; Тамъ то легко сыскиваются всякія разныя способы, чтобъ чаще межъ собой свиданіе имѣть и разговаривать.
