В следующий раз это будет хороший парень.
— Я даже не хочу детей, — бормочу я.
Дес просто улыбается.
Фейри.
Затем, естественно, кто-то, выбрав не самый подходящий момент, заворачивает в коридор. Торговец даже не пытается меня отпустить. Он просто вместе со мной, висящей на нём, как коала, идет и кивает женщине-фейри, мимо которой мы проходим.
Так неловко.
Дес ставит меня на ноги только после того, как мы достигаем двойных дверей, ведущих в ясли. В этой части дворца неестественная тишина. Я ожидала услышать… хоть что-нибудь. Дети всегда шумные. Я хватаюсь за одну из ручек. Прежде чем успеваю повернуть её, Торговец хватает меня за руку.
— Помни мои слова, — говорит он, — если произойдет что-то необычное, мы сразу же уходим.
Я смотрю в эти серебристые глаза, на его резкие черты лица.
— Помню, — отвечаю я. Смахнув его руку, я открываю дверь.
В яслях тише, чем снаружи. Даже воздух здесь не движется, словно все затаили дыхание. Одинокая служанка взбивает подушки на дорогом диване, стоящем в комнате. За ней были видны французские двери, выходящие на внутренний двор. Испугавшись при виде нас, она садиться в глубоком реверансе.
— Мой король, миледи, — приветствует она каждого из нас. — Какой неожиданный сюрприз.
— Мы хотим увидеть усыпальницу детей, — бесцеремонно говорит Дес.
Усыпальница детей — что за отвратительное название.
— О, — она смотрит то на меня, то на Деса, — к-конечно.
Неужели я слышу беспокойство?
Она склоняет голову.
— Сюда. — Пока мы следуем за ней в один из боковых залов, который ответвляется от общей комнаты, я замечаю, что она незаметно по одному заламывает себе пальцы. — Сейчас они довольно спокойны. — Она имеет в виду кататонические. — Нам пришлось отделить их от других детей. Были жалобы… — Она не заканчивает предложение. — Но вы уже в курсе этого, мой король.
— Жалобы на что? — спрашиваю я.
Она делает глубокий вдох.
— Некоторые питались от других детей. Мы приняли решение разделить их. Они не… охотятся друг на друга.
Идя за ней, мы переступаем через различные игрушки и лиру, играющую какую-то мелодию, и я бросаю на Деса «какого-хрена?» взгляд. Вздернув брови и с мрачным выражением лица, он качает головой. Остановившись у дверей, она стучит, а затем входит.
— Дети, у вас гости.
Комната, в которую мы входим, окутана мраком и кажется, что ни один из подсвечников не рассеивает тьму. Стена в дальнем конце комнаты состоит из окон. Несколько детей стоят пред ними и смотрят в ночь. Как и говорила Гэйлия, ни один не шевелится. В комнате много детских кроваток, придвинутых к стенам. Я не вижу, что внутри них, но точно знаю, что в некоторых лежат младенцы. Кормилица сидит в кресле-качалке слева, прижимая ткань к коже чуть выше груди и морщась. Увидев меня и Деса, она убирает руку, сминает ткань, поспешно встаёт и кланяется. Торговец кивает ей, а я задерживаю взгляд на бусинках крови на её коже, где она только что прижимала ткань.
