Моя кожа начинает светиться от уже знакомого возбуждения. Это потенциальная возможность помочь старушке и наказать худшего из преступников — того, кто грабит собственную семью. Заметив свечение моей кожи, Темпер не сводит с неё взгляда и тянется ко мне, прежде чем опомниться. Даже на неё действуют мои чары. Она качает головой.
— Ах, ты извращенка.
Это чистая правда.
— Рыбак рыбака видит издалека.
Она фыркает.
— Можешь звать меня Злой Ведьмой Запада. — Но Темпер не ведьма. Она нечто гораздо могущественнее. — Черт, — выдает она, проверив телефон. — Хотела бы я остаться и поболтать, но мой преступник будет в «Продуктах Луки» менее чем через час, а учитывая движение в обеденное время в Лос-Анджелесе… Мне и вправду не хочется разводить руками машины, как Моисей Красное Море. Это показалось бы слишком подозрительным. — Она встаёт и кладёт телефон в карман. — Когда возвращается Илай?
Илай — охотник за головами, который иногда работает на нас, а иногда подрабатывает на Политию — сверхъестественную полицию — а еще Илай мой парень.
— Извини Темпер, но его не будет еще около недели, — говорю я, немного расслабившись, когда слова слетают с губ. Ведь неправильно наслаждаться тем, что твоего парня нет рядом, и ты проводишь время одна? А ещё, вероятно, неправильно находить привязанность своего парня удушающей. Боюсь, я знаю, что это значит, учитывая тот факт, что мы вообще не должны были начинать встречаться. Первое известное правило — не связываться с коллегами. Однажды вечером, полгода назад, напившись после работы, я нарушила это правило, словно оно никогда не было одним из главных. И я нарушала его снова, и снова, и снова, пока не поняла, что между мной и Илаем отношения, а я даже не была уверена, что хочу их.
— Эх, — вздыхает Темпер, её волосы слегка подпрыгивают, когда она запрокидывает голову и возводит глаза к потолку. — Плохие парни всегда любят ворошить дерьмо, как только Илай уезжает. Темпер направляется к двери и, с прощальным взглядом, покидает мой кабинет.
Я смотрю на досье, а потом открываю его. Пустяковое дело. Нет ничего особенно жестокого или трудного. Ничего, что может заставить меня потянуться за бутылкой «Джонни Уокер», которую я храню в одном из ящиков стола. Но понимаю, что рука так и чешется достать бутылку.
Так много плохих людей в этом мире. Я скольжу взглядом по чёрным бусинам из оникса, которые обвивают мою левую руку, барабаня пальцами по столу. Кажется, что свет тонет в бусинах, а не отражается от них.
