Май, восемь лет назад
Кровь на моих руках, ногах и в волосах. Вся грудь забрызгана ею, и, к моему ужасу, на губах, я тоже чувствую вкус его крови. Полированный пол кухни практически весь залит ею. Никто не сможет пережить такую потерю крови, даже то чудовище, которое лежит у моих ног.
Меня всю трясет, адреналин все ещё бежит по венам. Из руки выпадает разбитая бутылка и, ударившись об пол, разлетается на осколки, а я опускаюсь на колени. Кровь впитывается в джинсы. Я смотрю на своего мучителя, в стеклянных глазах которого угасла жизнь, а кожа потеряла естественный цвет. Если бы я была смелее, то тут же прижалась ухом к его груди, желая убедиться, что его холодное, почерневшее сердце остановилось. Но, даже сейчас, не могу прикоснуться к нему. Несмотря на то, что он больше не сможет причинить мне боль.
Его нет. Его, наконец-то, нет.
Судорожный всхлип срывается с моих губ. Впервые, за целую вечность, я могу дышать. И снова всхлипываю. Боже, как же хорошо. В этот раз, я даю волю слезам. Я точно знаю, что не должна чувствовать облегчение. Понимаю, что люди должны оплакивать потерю, но не могу. Как бы там ни было, его оплакивать не могу. Стала ли я из-за этого злой? Не знаю, но точно знаю, что сегодня столкнулась лицом к лицу со своим страхом и выжила.
Он мёртв. Он больше не сможет обидеть меня. Он мёртв. Спустя несколько секунд до меня доходит. О, Боже мой, он мёртв.
У меня начинают дрожать руки. Здесь тело и кровь, так много крови, и я с ног до головы в ней. Кровью забрызгана моя домашняя работа, а одна большая капля скрывает лицо Линкольна на учебнике истории. Моё тело сотрясает сильная дрожь. Я смотрю на руки, чувствуя себя Леди Макбет. Из-за чёртовой капли! Я бросаюсь к кухонной раковине, оставляя за собой кровавый след. О Боже, мне нужно смыть его кровь с себя. Я неистово тру руки. Но кровь въелась в кутикулы и под ногти. Я не смогу смыть её, да это и неважно, потому что выше на руках я замечаю красные разводы. И начинаю смывать их. Но кровь и на футболке, и у меня в волосах. Я хнычу, как до этого. Это бессмысленно. У меня ничего не выходит.
Чёрт.
Я наклоняюсь над гранитной столешницей и рационально оцениваю розовую смесь воды и крови, которая покрывает её, пол и раковину. Всё это просто так не скрыть.
Нехотя, я перевожу взгляд на тело. Нелогичная часть меня ожидает, что отчим вскочит и нападёт. Когда этого не происходит, я снова начинаю думать. Что… что мне теперь делать? Звонить в полицию? Судебная система защищает детей. Со мной всё будет в порядке, меня просто допросят.
