— Я предупреждал, что такое возможно, — отвечает он, подходя к окну и вглядываясь в дождливую ночь. Он утрачивает ко мне всякий интерес.
— Хочу убедиться, что это не так.
Торговец поворачивается и оценивающе осматривает меня.
— Так маленькая сирена хочет заключить сделку? — спрашивает он, скрестив руки. — Мне не удалось напугать тебя достаточно в первый раз?
Я перевожу взгляд с его светлых волос на мускулистые, рельефные руки. Он довольно сильно пугает меня. В нём есть что-то дикое. Дикое и странное. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.
— Что ты хочешь мне предложить? — задает он вопрос, подступая ко мне. — Какими тёмными и ужасными секретами ты могла бы поделиться? — добавляет он, подойдя вплотную. — Ты слышала, что я обожаю секреты, так ведь? — Я хочу отшатнуться, но первобытное чувство страха пригвождает меня к месту. Взгляд Торговца блуждает по мне. — Но для сирены… ох, я могу сделать исключение. Ты дашь мне всё, что я пожелаю. Скажи, ангелочек, можешь выполнить любое мое пожелание? — Я сглатываю, когда он склоняется ближе. — Можешь убить ради меня? — продолжает он низким голосом. Его губы касаются моего уха. — Отдать мне своё тело? — О, Боже, он говорит правду? Торговец действительно попросит сделать для него такое? Он проводит кончиком носа по моей щеке и смеется над моим очевидным испугом. Отходя, он произносит: — Как уже говорил раньше, я не заключаю сделки с несовершеннолетними. Не разрушай свою жизнь из-за меня.
Воздух начинает мерцать. Может, он чертовски меня пугает, но к настоящему моменту я слишком далеко зашла. И не могу позволить ему уйти. Всё просто. Сирена напоминает о себе, проявившись на коже. Я бросаюсь к Торговцу и хватаю за запястье, моя рука светится.
— Заключи со мной сделку, — говорю я, вкладывая как можно больше чар в свой голос. — Я совершеннолетняя.
И это так. В сверхъестественном сообществе официальный возраст совершеннолетия — шестнадцать. Это какой-то древний закон, который никто никогда не менял. И прямо сейчас, я этому рада.
Торговец смотрит на мою руку, словно не может поверить в происходящее, и на мгновение я чувствую раскаяние. Ужасно подавлять чью-то волю. Отчаянные времена.
Черты его лица заостряются, брови сходятся вместе, теперь он выглядит зловеще. Торговец освобождает руку из моего захвата.
— Ты смеешь использовать на мне чары? Его голос пропитан силой и, что ошеломительно, заполняет всю комнату. Я отступаю. Хорошо, возможно, использование чар было дерьмовой идеей.
