— Я была здесь сегодня утром, — сказала она, убирая косички с лица. — Кухонный стол был сломан.
— Это, ну, та часть, о которой я должна тебе рассказать.
— Вся во внимании.
Она кладёт вещи и плюхается на диван, из-за чего пучок ваты вздымается в воздух. Кое-что упустила.
Темпер хватает тарелку с попкорном и начинает есть.
— Где бухло? — спрашивает она, оглядываясь по сторонам. Обычно, такие ночи у меня всегда сопровождались пивом или бокалом вина. Чёрт, она ещё не в курсе.
— Эм, я экспериментирую с трезвостью, — говорю я, осторожно садясь рядом с ней. Она поворачивается, чтобы полностью лицезреть меня, забывая про попкорн.
— Ок, что происходит?
Я потираю лицо.
— Очень, очень, о-о-о-че-е-ень много всего. — С чего же начать? Опустив руки, я кидаю взгляд на запястье. — Помнишь этот браслет? — начинаю я, поднимая руку.
— Да-а-а.
Она понятия не имеет, к чему я веду.
— Каждая из этих бусин — долговая расписка. — Я пробегаюсь по ним пальцами, не поднимая на нее взгляда. — Я по уши в долгах.
Она устраивается на диване.
— Так расплатись, — говорит она и продолжает жевать мой попкорн. — У тебя есть деньги. — Она щелкает пальцами, когда её озаряет. — Или, лучше зачаруй мудака.
Я прочищаю горло.
— Всё не так просто. Я не могу зачаровать этого парня. И я расплачиваюсь. Поэтому меня не было.
Теперь она на меня щурится.
— Кто этот тип?
Я выдавливаю нервный смешок.
— Он, хм… ну, он — Торговец.
Несколько секунд тишины.
От удивления Темпер поднимает брови.
— Подожди, Торговец? Тот Торговец, который чуть не убил учителя десять лет назад? Тот чувак, который связан с более чем двадцатью исчезновениями? Тот хрен, который всегда на вершине списка разыскиваемых Политией, потому что этот же хрен тащит за собой всякое безумное дерьмо?
— Это всё можно объяснить, — говорю я.
Она фыркает.
— Сучка, мы с тобой обе знаем, что этот говнюк не невинный.
— Он — порядочный парень. — И целуется как рок-звезда.
— Ты защищаешь его, — произносит она, изумленная.
— Это сложно.
— Он — плохой парень, Калли. И ты заверяла меня в этом. Я выросла в Окленде, и мне нравятся плохиши. Но даже я думаю, что он слишком испорчен, чтобы измениться. — Я поджимаю губы и вглядываюсь в руки. Она бросает на меня один взгляд и вздыхает. — Ох, ну, детка, ты ведь не хочешь сказать, что он тебе нравится? — Я ничего не говорю. — Де-е-ерьмо, все-таки да. — Она взяла меня за руки. — Позволь сказать тебе прямо, сучка, с такими, как он, всё всегда заканчивается ужасно.
