Разные чувства одолевали Сафронова: и радостное волнение, с которым он бежал по тревоге, и желание сделать все быстро и хорошо, не отстать от других взводов, и досада, что дело не налажено и валится из рук. Он то бросался помогать подчиненным, то наблюдал за их работой со стороны, то давал указания, то отходил в темноту, скрывая раздражение.
Палатку погрузили вроде бы нормально, к самой кабине, носилки — плохо. Они торчали из кузова, как ложки из стакана.
— Переложить, — приказал Сафронов. — Сложить их аккуратно по бортам.
Он поминутно зажигал фонарик и поглядывал на часы.
— Время еще есть, — сказала Люба, неизвестно почему оказавшаяся рядом.
— Конечно, — согласился Сафронов и ощутил благодарность к этой девушке, ее успокаивающему голосу.
— Место у кабины оставьте, — попросила Стома. — Там мы сядем.
— Оставим, сестрица, оставим! — крикнул из кузова Галкин. — Само тепленькое, само мягонькое.
И снова он напомнил Сафронову Михаила Алексеевича — его подопечного в госпитале, в дни учебы на военфаке.
Мысль о Михаиле Алексеевиче, об учебе, о военфаке промелькнула неожиданно и показалась далекой, почти потусторонней. Здесь, в ночном прифронтовом лесу, был он, был его взвод, было ощущение неизвестности, а там, где-то далеко, почти в сказочном тылу, — свет, громко говорящее радио и все остальное.
— Кубышкин! — прервал свои размышления Сафронов. Он видел, что погрузка окончена, но ему хотелось услышать об этом, хотелось, чтобы все было как положено. — Кубышкин, как дела?
— Да вроде бы порядок.
— Отвечайте как положено.
Даже в темноте было видно, как лейтенант передернул плечами.
— Товарищ капитан, погрузка закончена. Приемно-сортировочный взвод к выезду готов.
Сафронов посветил фонариком.
— Уложились. Не расходиться. Иду докладывать.
И он побежал к штабу.
Штабной палатки уже не было. Но там, где она стояла, горел свет и виднелась группа людей. Среди стоящих Сафронов издали заметил плотную фигуру корпусного врача.
— Товарищ гвардии подполковник, разрешите обратиться к капитану…
Он доложил о готовности. Лыков-старший кивнул:
— Со мной поедете.
Сафронов был удивлен и огорчен приказанием. Ему хотелось быть со своим взводом, а вовсе не с командиром медсанбата. С чего это вдруг? Но приказание есть приказание.
— Разрешите передать команду лейтенанту Кубышкину?
— Передавайте.
