— Отлучиться надо… ох, ох… — объяснял он сквозь смех. — Да разве так можно!! Ох, ох… Зверей распугаю.
Именно это обстоятельство и вызывало дружное ржание окружающих.
— Разбинтуйте, — приказал Сафронов, с трудом преодолевая в себе приступ детского веселья.
Потом санитары учились работать с носилками. И опять с шуточками, со смешком. В обед он сказал Штукину:
— Не знаю, как вам, а мне попали веселые санитары.
— Шутка — тоже лекарство, — философски заметил Штукин. — Положительные эмоции — положительны.
Сафронов хлопнул друга по плечу и пошел к себе. Санитары учились носить без носилок. Двое складывали руки замком, третий садился на эти руки, как на стул.
— Не! Не! — кричал Галкин. — Давайте по-честному, ребята. В кине видели, как буржуев носят? Так и вы так же. — И он принял важное выражение, вздернул нос и надул щеки.
В перерыве Сафронов не удержался, собрал подчиненных.
— Я вот на что хочу обратить внимание. Работа нам предстоит тяжелая и невеселая… Я, конечно, не против шуток, но только чтобы вы знали: главное — быстрота и внимательность к раненым, чтобы никто не залеживался без помощи, чтобы каждый почувствовал себя у нас… — Тут он осекся, заметив насмешливый взгляд Стомы. «Она осуждает эти разговоры», — мелькнула мысль. — Главное — понимать свою задачу и относиться к делу серьезно, — поспешно закончил он.
Помедлил, встал. И все встали.
— Теперь девушки — шины моделировать, а мы попробуем палатку свернуть и развернуть. Приходилось?
— Никак нет, — за всех ответил Трофимов.
— Срубы я ставил, — сказал Лепик. — Окопы рыл, стал быть, а палатку нет, не приходилось.
— Еще блиндажи, — вставил Галкин. — Землянки.
— А теперь вот палатка, — прервал Сафронов. — Она — наш дом, она — наше рабочее место. Ее необходимо разворачивать и сворачивать быстро, как можно быстрее. Чтобы медсанбат прибыл — и мы уже готовы были к приему раненых. Ясно?
Санитары работали старательно, но неумело. Лейтенант Кубышкин то и дело передергивался, будто почесывался, волновался. Как только сняли натяжение, убрали колышки и развязали веревки, брезент повис на мачтах и одна из них затрещала и прогнулась. Галкин тотчас нырнул внутрь. Или он подоспел поздно, или попытался вытащить мачту из гнезда, но сооружение рухнуло, и он очутился под брезентом. Галкин тотчас закричал:
— Ничё! Ничё!
Этот крик опять рассмешил всех.
Когда он вылез, весь красный и потный, то заявил:
— Это ничё. Со мной уже бывало. Надо зад оттопыривать.
