Эстелла когда-то познала все это на себе. И потому она настоятельно советовала своим племянницам выходить замуж за титулованных особ, хотя и не утверждала, что следовало совершенно игнорировать веление сердца, – хотя сама поступила именно так.
Сняв с головы свой шелковый тюрбан, Эстелла положила его на туалетный столик. Ее волосы были коротко острижены. Года два назад седина окончательно одолела прежний каштановый цвет, и графиня обрела довольно-таки блеклый вид, вернее – просто постарела. Впрочем, молодость, в сущности, и так прошла мимо нее; лорд Ирвинг был значительно старше, чем она, и, отличаясь ужасным характером, имел, однако же, достаточные средства для того, чтобы приобрести Эстеллу в качестве жены вскоре после ее дебютного выхода в свет. И за годы их брака ей пришлось мириться со многим – с его почти откровенной неверностью, склонностью к расточительству, грубостью и бестактностью в постели и практически полным безразличием к ней за пределами спальни. Но зато потом она, слава богу, стала весьма состоятельной дамой и потому могла жить так, как ей хотелось, полагаясь исключительно на себя.
На себя и на служанку.
Когда же на нее накатывала хандра, Эстелла обычно надевала что-нибудь яркое, и это отчасти помогало. Вот и сейчас случилось то же самое… Перед выходом к обеду ей явно требовалась какая-то перемена в облике. Этот древний замок был вполне по-современному оборудован колокольчиками со шнурками, и потому для нее не составило труда вызвать к себе Лиззи. После чего графиня опустилась в кресло, скинула обувь и прикрыла глаза. А служанка тем временем принялась порхать по комнате, раскладывая по местам вещи своей госпожи.
– Лиззи, приготовь-ка для меня другой тюрбан, – сказала Эстелла. – Мы ведь захватили тот, аквамариновый?
– Да, миледи, конечно.
По-прежнему сидя с закрытыми глазами, Эстелла услышала легкий перестук шляпных коробок, а затем – тихое шуршание шелка. После чего раздался голос служанки:
– Ой, миледи!.. Один из камушков вот-вот оторвется. Закрепить его прямо сейчас?
– Да, конечно…
Лиззи была вполне смышленой и сноровистой девушкой, однако Эстелле порой не хватало компетентного мнения ее французской служанки Симоны. В присутствии Симоны было гораздо труднее впасть в хандру, поскольку та просто не умела долго молчать и комментировала всё и вся.
– Ну вот, миледи… Теперь камешек держится крепко, – сообщила Лиззи спустя несколько минут.
– Спасибо, моя девочка. Загляни еще к леди Одрине, а потом можешь отдыхать.
