Невольно смутившись, Джилс отступил на шаг и пробормотал:
– Я верю вам, миледи. Мне очень жаль… – Разумеется, эти его слова являлись не столько извинением, сколько выражением сочувствия, и Джилс, подумав об этом, мысленно усмехнулся – его отец был бы доволен проявлением подобной учтивости со стороны своего старшего отпрыска.
Тут он снова протянул руку, указывая верное направление, и они двинулись в сторону гостиной – изначально отведенной им, Резерфордам, но в данный момент являвшейся мини-владением графа Аллингема.
– Вот они! Наконец-то! – резанул по ушам знакомый женский голос, едва Джилс открыл дверь. – Резерфорд, вы, наверное, очень рады, что заставили нас голодать? Ну, теперь мы можем приступить к трапезе?
Это была леди Ирвинг. Джилс встречался с ней всего один раз, когда они с отцом находились в Лондоне. Резерфорд-старший тогда полагал, что стоит только бросить клич, пошелестеть долларами – и английская знать тут же понесет ему свои старомодные украшения, которым он придал бы новый вид.
Сейчас леди Ирвинг, как и тогда в Лондоне, была облачена в яркие шелка, не имевшие цветовых аналогов в природе – ее платье и тюрбан прямо-таки резали глаза своими красно-оранжевыми переливами. Эта дама была примерно того же возраста, что и отец Джилса, однако, в отличие от него, она вовсе не казалась приветливой и добродушной, – напротив, была весьма агрессивной, и даже голос ее звучал ужасно неприятно – резко и пронзительно.
Проигнорировав слова графини, Джилс повернулся к отцу.
– Па, вы ждали нас? – спросил он. – А я думал, вы уже отужинали.
Отец какое-то время хранил молчание – в эти минуты на стол подавалось жареное мясо, потом выдвинул стулья для сына и своенравной дочери лорда Аллингема и проговорил:
– Я полагал, что это будет элементарным проявлением вежливости, поскольку ты оказывал услугу графу и его спутнице.
– Принесите нам бренди, – сказала леди Ирвинг гостиничному слуге. После чего перевела взгляд своих карих глаз на Резерфорда-старшего и заявила: – Вы ошибаетесь, любезный. Я сама оказываю услугу графу, так что ваш сын никоим образом не может нам услужить.
– Думаю, это вы ошибаетесь, миледи, – с улыбкой ответил Ричард. – Ведь одно доброе дело никак не исключает другого, не так ли?
– Отец, не забывай про аристократическую гордость, – проворчал Джилс. Положив в тарелку мяса и овощей, он поставил ее перед леди Одриной, севшей слева от него. – Миледи, вы, наверное, проголодались?
