– Возможно, это значит, что спасение может явиться с самых разных сторон. Я совершенно не ожидала, что мое придет от абсолютно незнакомых людей, даже не получивших мое заблудившееся письмо. – Миллисент дотронулась до телескопа – дотронулась очень осторожно, словно боясь обжечься о его прохладную латунную поверхность. – Вам нравится отыскивать звезды просто так, ради них самих?.. Вообще-то я думаю, что раз уж ваши звезды – новые для вас, то можете смело считать, что они новые и для всех остальных.
– Поиск – это единственное, что у меня есть в жизни, – пробормотала Софи.
– Я тоже так думала, пока не прибыла к вам в Касл-Парр.
Софи усмехнулась.
– Перестаньте, мисс Корнинг. С вашим-то состоянием и независимостью…
– Однако цена этого – полный разрыв родственных отношений. – Миллисент грустно улыбнулась. – Не так-то приятно узнавать, кто чего стоит. И я, признаться, предпочла бы, чтобы меня оценивали не по тому, что я имею.
– Думаю, что в нашем доме вы вполне можете на это рассчитывать, – проговорила Софи и закусила губу.
Миллисент несколько секунд молчала, затем спросила:
– Вы не станете возражать, если я иногда по ночам буду заглядывать к вам в библиотеку? А если вам нравится музыка, то я могла бы приносить гитару.
«Пусть радость и любовь придут к тебе…», – подумала Софи. Но, увы, все хорошее, связанное с Джеком осталось в прошлом.
– Буду этому очень рада, – заверила Софи.
Глава 15. В которой появляется третья часть зашифрованного текста
На следующий день из-за суматохи со сборами и упаковкой вещей, а также по причине затянувшегося прощания они несколько подзадержались и потому тронулись в путь уже ближе к полудню, разместившись в карете леди Ирвинг. Их слуги – Лиззи и Джори – вместе со всем багажом ехали впереди, в экипаже Резерфордов.
Одрина вскоре увидела, что отвратительные йоркширские дороги за неделю скверной погоды стали еще хуже – ни малейшего сходства с лондонскими мостовыми, заботливо очищаемыми от всего, что могло бы помешать перемещению благородной публики… Так что обратный путь занял на несколько часов больше, чем поездка в Касл-Парр, а трясло до такой степени, что Ричард Резерфорд был не единственным, кто опасался опозориться из-за плохого самочувствия. Небеса, казалось, плакали и рыдали над какой-то бедой, то морося мелким дождиком, то засыпая землю крупными тяжелыми каплями.
Дни в это время были очень короткими, и прежде чем они узрели серовато-желтые стены Йорка, над миром сгустились сумерки, а в небе взошла луна. Пребывающая в очередной своей фазе, если использовать терминологию Софи.
