— У тебя? Ой, да не смеши мою докторскую степень… О чем же?
— О сокровищах, за которыми мы направляемся.
— И что же тебе известно о, как ты говоришь, сокровищах?.. — осторожно поинтересовался Лауритц для того, чтобы проверить, насколько пират заврался на этот раз, и не пытается ли он сам таким образом вытянуть из «наивного судового врача» интересующую его информацию.
— Все то же, что и тебе. Хотя нет… Возможно, даже чуточку больше, — блондин широко улыбнулся и направился вниз по трапу, но Траинен и тут не отстал от него ни на шаг.
— Все-то ты врешь. Да ты просто блефуешь.
— А ты мне просто завидуешь, — Барт бесцеремонно толкнул рыжего, с которым на узкой лесенке было не разминуться. — Потому что Шивилла по-прежнему ценит во мне капитанские качества, которых отродясь не было и не будет кое у кого, кто ни ростом не вышел, ни силенками.
— Да ты это… — Ларри поправил чуть не слетевшую шляпу с красным пером и крайне недовольно зыркнул из-под опущенных полей, — … того.
— Чего «того»? — с вызовом поинтересовался пират, выпятив грудь колесом.
— Не зарывайся, а?..
— А то что ты сделаешь? К капитану побежишь?
— Не побегу… Я и так найду, чем тебя уважить…
Пригрозить он пригрозился, но так пока и не нашел… Конечно, на корабле был боцман, который регулярно напоминал Ламберту, где его место, кто он такой и где тот видал его мать. Были матросы, посмеивающиеся над бывшим капитаном, похожим на давно бездомного, заросшего густой бородой дамского угодника, которого богатая любовница уже месяц как выгнала на улицу… Но полного душевного удовлетворения судовому врачу это все равно не приносило. Он начал замечать взгляды, которые мадам Гайде изредка бросала на своего «бывшего компаньона», и это ему ой как не нравилось… Особенно когда Варфоломео работал на палубе голый по пояс, отчего его мышцы рельефно перекатывались под кожей, и каждый раз, когда руки пирата перехватывали туго натянутый канат, даже татуировка на его плече, изображавшая голую женщину за штурвалом, двигалась, как живая. А доктор большую часть времени сутулил над книгами и разными склянками свои собственные плечи, которые не украшало ничего, кроме редкой россыпи веснушек от солнца… И Ларри даже не знал, чего ему бояться больше — что самые худшие его опасения окажутся правдой, или того, что у него просто развилась навязчивая мания, от которой уже пора было бы назначить себе курс каких-нибудь успокоительных чаев.
Не позднее, чем на следующий день, Лауритц прохаживался по палубе и «совершенно случайно» встретил Барта, с сомнительным успехом корпевшего над сшиванием больших парусиновых лоскутьев.
