Энни отдернула руку и покраснела.
— Посуду мыла и забыла надеть, — пояснила она Люку.
— Это он — твой муж?
— Нет, — хором сказали они.
— Это муж моей… Мой друг.
Люк всегда воспринимал Энни лишь как лучшую подругу Натали. У него было много приятелей и приятельниц, но единственным настоящим другом ему была жена. Он рос одиноким и замкнутым — сперва сложные отношения в семье, затем вся эта история с опекой… Люк привык полагаться только на себя. Теперь, вспомнив последние три месяца, он понял, что Энни права: они стали друзьями. Похоже, она — последний друг, что у него остался.
— Ну, я так и понял, — прервал его раздумья Мик. Он выразительно глянул на руку Энни без обручального кольца. — Я уже сто лет за стойкой тружусь, так что людей насквозь вижу.
— Тебе бы в ФБР работать, — улыбнулась Энни, откинув со лба прядь.
Люк едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Мик пропустил сарказм мимо ушей.
— Ну да, физические нормативы точно сдал бы.
Люк попытался аккуратно спровадить Мика.
— Слушай, ты же видишь, ей неинтересно. Оставь женщину в покое.
— А ты-то откуда знаешь? Не лезь, куда не просят.
— Мик, мне правда не до того. И я замужем. Видишь того парня за столиком? Брайан Гурелла, он из полиции. Сидит там с коллегами, в автоматы играли.
Люк подлил масла в огонь:
— Может, сказать ему, что ты мечтаешь влиться в их стройные ряды? Давай позову.
Мик оценил группу накачанных парней, сгрудившихся вокруг столика.
— Не надо. — Он поспешно отступил, едва не снес полки с бутылками. — Так, у меня смена закончилась, если что — зовите Стейси.
— Отлично. Спасибо, Мик.
Когда бармен ушел, бормоча что-то себе под нос, Энни издала победный клич и протянула Люку ладонь. Тот хлопнул по ней в ответ.
— Люк, спасибо! Ты был в ударе.
Энни сияла. Ни следа от растерянной женщины, которую он только что пытался «выручить» из затруднительной ситуации.
— У меня самой ни за что бы духу не хватило. Надеюсь, Брайан видел!
Едва у нее с губ слетело имя мужа, как тот всунул голову между ними, дыша перегаром — вдобавок к пиву успел пропустить пару стаканчиков виски.
— Ну, спасибо, Люк, засранец! Я только что проспорил пятьдесят баксов тем придуркам. Поставил на то, что она разревется и убежит. Хотя пари не считается, потому что ты вмешался.
— Считается! — запротестовала Энни. — Я сама его отшила! И ни одной слезинки!
Она сбросила с плеча руку Брайана. Люк хотел было отпустить шуточку, но тут увидел застывшее лицо Энни в зеркале на баре, которое шло вразрез с беззаботным тоном.
