Он собрался было снова взять телефон, когда дверь приоткрылась и в комнату проскользнул Клейтон, щурясь от яркого света.
— Эй, сынок, ты что тут делаешь? Уже… — Люк бросил взгляд на часы на тумбочке, но они моргали на цифре 08:00 — батарейка села неделю назад, а он так и не удосужился ее заменить. — Очень поздно, малыш. Что ты хочешь? Попить? На горшок?
— Хочу к мамочке!
Какой же он еще маленький — в детском одеяльце, палец во рту, весь взъерошенный… Люк притянул его к себе.
— Знаю, малыш. Я тоже по ней скучаю.
Клейтон вскарабкался к нему на руки и свернулся клубком, как котенок. Удивительно, он до сих пор пах духами Энни.
— У тебя есть я, а у меня есть ты. Можешь поспать со мной, если хочешь.
Клейтон вдруг охнул и выдернул палец изо рта.
— Мамочка! — Он метнулся по кровати за телефоном. — Я нашел мамочку!
Привычным жестом малыш листнул иконки приложений и нашел видеозаписи, которые Люку до сих пор не хватало духу посмотреть.
Что ж, у Клейтона теперь телефон вместо мамочки. Из динамиков послышался голос Натали. Люк нажал на паузу, пытаясь не смотреть.
— Прости, сынок, это я взял телефон. Хочешь, бери его с собой.
— Да, буду спать с мамочкой сегодня.
— Хорошо, спи с телефоном.
Люк хотел сказать, что это не мамочка, что у него была настоящая — из плоти и крови, что она носила его под сердцем девять месяцев, а потом кормила грудью. Обнимала его. Разве он забыл? Разве может ее заменить дурацкий телефон?
Но Люк промолчал. Он отнес сына в постель, подоткнул пиратские простыни и поцеловал в лоб, а затем нажал на кнопку проигрывателя. Закрывая дверь, слышал, как голос Натали запел колыбельную, а Клейтон сонно повторял слова — совсем как в те времена, когда мама была жива.
Люк покачал головой. На сына он не сердился. Ребенок помнил маму, и благодаря этим записям будет вспоминать ее, когда станет старше. Люк злился на Натали и на эти письма, которые заставили усомниться в ней впервые за все то время, что они прожили вместе.
Не важно, который час. Нужно подумать. В углу валялась гора грязной одежды, приготовленная в стирку. Порывшись в ней, Люк отыскал шорты и старую футболку с надписью «Мичиган». Затем спустился в подвал. Там было куда холоднее, чем в доме. Он обернул руки хлопковыми бинтами, затянув так, что едва чувствовал пальцы.
Срочно требовалось выпустить пар и подумать. Люк бросился к боксерской груше и ударил в тяжелый коричневый мешок. Еще раз и еще раз. Снова и снова. И вот уже пот заструился по лбу, намокли волосы. С каждым ударом летели капельки пота.
