— Всё из-за алкоголя, я знаю. Он сразу меняется. И принимает таблетки, чтобы успокоиться. Но он пойдет лечиться, он обещал. Прежде он никогда на меня руку не поднимал, пока Мэтт не переехал.
У Люка потемнело в глазах от ярости. Разве может человек ни с того ни с сего превратиться в чудовище?.. Впрочем, если Энни из того же теста, что его мать, скрывать правду для нее куда привычнее, чем говорить ее.
— Как же он пойдет лечиться, если не хочет, чтобы люди вообще знали о его проблемах?
— Понятия не имею. Но что делать, мне некуда больше идти.
— В центр реабилитации. Или куда-нибудь подальше отсюда. Я отвезу тебя. Я…
— Не надо. Он меня найдет.
— И что? Разве это повод жить с человеком, который распускает руки?
— Тебе не понять. У нас все не так, как было у вас с Натали, ясно? Нет у меня никого, кто любит и заботится… Ну и пусть! Я привыкла. Если ты меня увезешь, Брайан все равно не отступится. Мало того, что меня, он и тебя достанет, и твою семью.
Люк не верил своим ушам. Внутри нарастала паника. Он ухватил Энни за запястья.
— Тебе нельзя возвращаться. Я тебя не пущу. Нельзя так жить, понимаешь?
Она отвела глаза. Люк понял, что Энни отгородилась от него и больше не слушает — так открывают окна перед ураганом, чтобы спасти дом.
— Пожалуйста, позволь помочь тебе…
По ее лицу струились слезы. Люк выпустил ее руку и провел пальцами по щеке.
— Маме я не помог, дай же хоть тебя уберечь.
— А я не твоя мать! — горько выплюнула Энни и закусила губу.
Вот и всё. Сейчас она уйдет, и он ничего, ничегошеньки не сможет сделать.
Нервно взвизгнул дверной звонок. Энни подскочила, словно у порога взорвалась бомба, и кинулась было к двери, однако Люк ее удержал. Сердце разрывалось от боли, которую он таил в себе с детства. Хватит терпеть и притворяться.
— Когда решишься от него уйти, тогда и звони. А до этого не смей. И к детям не приходи.
— Вот, значит, как? Ладно. Тогда прощай.
— До свидания, — прошептал Люк.
Энни ушла прочь, не оборачиваясь. Он упал на диван и заткнул уши, чтобы не слышать, как открывается дверь и по дому разносится зычное брайановское «приве-е-е-т».
Лежа в кровати, Люк все никак не мог понять, как же так вышло, что семнадцатую годовщину свадьбы он проводит в одиночестве — Натали больше нет, дети уехали, Энни ушла, Фелисити тоже…
Всю неделю он снова и снова проигрывал в голове ссору с Энни. Эти мысли преследовали его повсюду, на работе и в непривычно пустом доме. Что он сделал не так? Мог ли поступить иначе? Любой из разыгранных сценариев заканчивался одинаково — Энни больше с ним не разговаривала. Что ж, по крайней мере, он первый отказался от общения…
