Люку хотелось сорваться с места, домчаться до дома Энни и колотить в дверь, пока она не откроет. И не дай бог он увидит кровь или синяки. Тогда он за себя не отвечает.
— Прости, мне надо уйти.
— Что-то с детьми?
— Нет. Одна подруга. Она просит помочь.
— Подруга?
Люк только сейчас понял, что сказал.
— Ну да. Лучшая подруга Натали. Пишет, что-то срочное. Наверное, дело серьезное, иначе она не стала бы меня беспокоить.
— Ясно.
Фелисити поднялась и закинула сумочку на плечо. Вид у нее был недоумевающий и подозрительный, однако Люку было некогда объясняться. Чувствуя себя виноватым, он вышел из-за столика.
— Спасибо за встречу. Мне очень хорошо с тобой. Жаль, что все так вышло с фильмом.
— Ничего, он еще долго будет в кинотеатрах, — сказала Фелисити таким тоном, что Люк понял: вряд ли он когда-нибудь увидит этот фильм.
— В следующий раз я приглашаю. И никаких возражений!
— Ладно, я выберу самый дорогой ресторан.
— Ого! Кажется, я нарвался…
— Поезжай аккуратно, — улыбнулась она.
— Ты тоже. — Люк помахал ей рукой и вышел из кафе.
Люк ехал по ночной дороге и не мог отделаться от воспоминаний о сестре. Свет фар, густой туман и летний воздух напоминали о той ночи…
* * *
Спустя час его мать, Эбигейл Ричардсон, родила дочь. Мертвую, синюю и такую крошечную, что Люк смог завернуть ее в кухонное полотенце. Она была похожа на куклу.
Мать велела ему держать ребенка, а сама попыталась навести порядок в прихожей, по-прежнему отказываясь от помощи. Люк думал о том, что крошка никогда не улыбнется, не закричит. Он закрыл глаза и стал молиться. «Господи, пожалуйста, пусть это будет сон. Страшный, дурной сон. Пусть Вайолет живет».
Мать переоделась, забрала у него из рук девочку и скользнула в кровать. Люк умолял ее пойти в больницу — зная, что она ни за что не согласится.
Он не додумался спросить, как она объяснит всем, что больше не беременна. Он вообще не мог ни о чем думать. Просто выключил свет, закрыл дверь в ее спальню и босиком выбежал на улицу через задний двор. Бетонное крыльцо было жутко холодным, а давно нестриженная трава колола ступни, но Люк не обращал внимания. Прочь из дома. Что с него толку? Отца не удержал, мать убедить не смог…
Он подбежал к воротам Натали, сунул руку в щель, отодвинул задвижку. Надо спрятаться в их старом сарае — облезлом, с дырявой крышей. Отец Натали построил новый сразу, как они въехали, а снести этот руки не дошли. Когда старый сарай для игр облюбовали дети, мистер Эгарт сделал вид, что позабыл о нем.
