Трепет черных крыльев [сборник] | страница 12

— …Он придумал новую иллюстрацию. — Маруся садилась на край Алисиной кровати, вынимала из складок своего платья гребешок. — Сейчас он шьет красные башмачки, говорит, что для постмортем очень важны детали. — Гребешок скользил вверх-вниз, путался острыми зубьями в волосах, рвал их с тонким звоном, но Маруся, кажется, этого не замечала. Как не замечала она и кровавых капель, марающих подол ее чудесного платья.

Алиса просыпалась в холодном поту, зажимала рот ладонью, пытаясь не выпустить в этот мир рвущийся из ночного кошмара крик. А когда стало совсем невмоготу, пошла к психологу. Вот только психолог не помог — помог Макс.

— Хватит! — сказал он однажды утром, крепко, до боли, стискивая Алисины плечи, прижимая к себе ее каменеющее от паники тело. — С этим нужно разбираться.

— С кошмарами? — В объятьях Макса почти получалось поверить в то, что творящееся с ней — всего лишь кошмар. — Психолог не разобрался. Думаешь, у тебя получится? — Не нужно было злиться, но вот как-то само собой получалось — и злиться, и отталкивать настойчивые Максовы руки.

Если бы его было так легко оттолкнуть, его бы уже давно не было в Алисиной жизни. Если бы все было так просто, он бы не стал связываться с бывшей детдомовкой, не выменял бы спальный мешок на чашку кофе, не пытался бы прорваться за плотный полог ее кошмаров.

— Это не кошмары, это воспоминания. Тебе просто нужно вспомнить, Алиса!

Книгу сказок Алиса никогда не держала на виду. Сказать по правде, она ее даже не открывала. А Макс открыл. Положил поверх измятых простыней, сказал:

— Давай начнем с малого. Где ты взяла эту книгу?

— Мне сказали, что я ее украла, когда была ребенком.

— Украла раритетное издание, цена которому не одна тысяча долларов? Ну, допустим. — Ладонь Макса заскользила вверх по спине, уговаривая расслабиться, успокаивая. — У кого ты его украла, Алиса?

— У Сказочника…

Слово родилось из темных глубин подсознания, выплеснулось черной кляксой на пожелтевшие от времени страницы.

— Кто такой Сказочник?

Она не слышала. Она листала книгу, переворачивала страницу за страницей, пока не увидела кровать с резным изголовьем и тумбочку с позабытым вязаньем, пока не увидела волка в смешном кружевном чепце и себя саму, лежащую поверх лоскутного одеяла.

— Постмортем… — К горлу подкатил колючий ком, а во рту сделалось одновременно сладко и горько, как бывало после чая, которым поил их с Марусей Сказочник. — Он называл это постмортем. А вот это, — ноготь прочертил черту поверх изображения девочки, — это я. Я должна была стать Красной Шапочкой, если бы не сбежала…