— Но есть лоялисты, которые верят, что рабское положение — честь для них; что те, кто говорят им о несправедливости, кто обращает их внимание на роскошь одних и на жалкое положение других — враги и террористы. Они верят государственной пропаганде; верят лжи прикормленных небожителями информагентств. Вкалывая на заводах норму и сверхурочно и живя в дерьме… не видя солнца, они истово переживают за честь Конфедерации, болеют за свои спортивные команды на мировых соревнованиях и своих певичек на международных конкурсах… Их всерьез беспокоит благосостояние своих эксплуататоров, живущих за Завесой, под голубым небом. Они верят будто повыше Завесы, так же, как и здесь, есть Конфедерация, Каат, Кфар, Великий Север… что им — (Чеин снова подняла вверх указательный палец) — есть дело до каких-то там дурацких границ!
— Тише, тише, сестренка… — Риб не стала ждать когда Чеин коснется и ее и сама протянула руку. — Даже в этом дерьмовом баре могут оказаться подшакальницы…
Чеин только теперь заметила, что говорит в полный голос. Несколько человек с соседних столиков уже поглядывали в их сторону.
— Не стоит привлекать лишнее внимание, когда снаружи налетело «воронье» и рыщут «шакалы»…
Чеин признательно кивнула Риб и, понизив тон, спросила подруг:
— Вот вы, — она посмотрела в глаза каждой, — вы верите в то, что для небожителей существуют государства и границы?
В ответ Джамм хмыкнула и пожала плечами; Риб сосредоточенно молчала, глядя перед собой (Чеин показалось, что та сочла вопрос риторическим); ответила Гвелл:
— Да хера с два, сестренка! У них там давно свой коммунизм… Вот только нам в тот коммунизм попасть не светит…
В этом номере мы решили вплотную коснуться такой актуальной темы, как лояльность к власти.
Конечно, вы, наши читатели, хорошо представляете, что такое власть, чьи интересы власть представляет, и на что она способна пойти ради соблюдения этих интересов. Стоит вам проявить неосторожность: сказать что-то о том, о чем говорить «не принято» в присутствии «не того» человека, и вот вы уже в застенках жандармерии… Стоит допустить оплошность, позволив «не тому» человеку увидеть те несколько листков, что вы держите сейчас в руках, и очень скоро может случиться, к вам в дом ворвутся громилы полиции, чтобы скрутить вас и препроводить в уже упомянутые застенки.
Власть не намерена терпеть нас, сестры. Она не станет вести с нами диалог, - ей это незачем. Она пришлет к нам своих палачей в форме с погонами, которые схватят нас, как схватили до этого многих… если мы потеряем бдительность, если позволим себе расслабиться на минуту и позабудем о том, что у власти есть добровольные агенты.
