— В тринадцатом или четырнадцатом году, уже точно не помню, мы с его преосвященством возвращались домой из Багдада… через Стамбул, — равнодушным голосом стал рассказывать Курбан. — Началась мировая война… Как-то раз, возвратившись в мехманхану, мой глубокочтимый учитель сказал, что на небосклоне турецкого государства появилась крупная звезда… по имени Энвер-паша. Политический деятель с мировым именем, способный объединить всех мусульман под единым флагом ислама… Да. И потом в Бухаре я не раз слышал о нем, всякое говорили.
— Например, что?
— Например, ваше превосходительство… Был такой слух, что с его благословения казнили тестя — султана Турции, и он возглавил государственный аппарат…
— Что?! — воскликнул пораженный Тугайсары, — Убил своего тестя?
— Я рассказываю, ваше превосходительство, то, что слышал… — растерянно забормотал Курбан.
— Да-а-а! — протянул Тугайсары. — Султана?.. Своего тестя? Вы ничего не путаете?.. Какой он из себя?
— Ваше превосходительство, Энвера-пашу я сам не видел. Говорю, что слышал!.. А может быть, не Энвер-паша, какой-то другой зять…
— Нет-нет! У султана Турции один зять!
Тугайсары надолго замолчал. Вспомнилось: Ибрагимбек послал за ишаном Судуром…
…Его преосвященство вошел в комнату в сопровождении Тонготара, тот, раболепно улыбаясь, остался у порога. Ибрагимбек вскочил на ноги и сделал движение, словно хотел упасть на колени, чтобы приложиться к полам халата ишана Судура. Но хазрат обнял его, дважды коснулся своей щекой его лица, свысока поздоровался с Тугайсары. И, не дожидаясь приглашения, прошел на почетное место. Мягко ступая хромовыми ичигами по толстому ковру, уселся на зеленые бархатные одеяла, прислонился спиной к резному сундуку с горой пышных подушек.
Ишан Судур внешне выглядел спокойным. Только очень близкий человек мог бы заметить, что он озабочен и даже более того — подавлен. И были на то причины. Подготовительные работы, проводившиеся в Кукташе, велись медленно, из Кабула до сего времени не прибыл караван с оружием, боеприпасами… Нет ответа на его письма, отправленные лично в адрес эмира. И еще заметил бы близкий человек: хазрат в чем-то разуверился. Все здесь жили ожиданием решительной схватки с большевиками, уговаривали себя поверить в неизбежность близкой победы, полной победы. На укрепление силы и духа исламской армии направлены и все действия ишана Судура. Выступая с проповедями перед безграмотным, темным воинством, он не скупился на красноречие, не уставал повторять: большевики и Советы — главные враги мусульманства, народ их не поддерживает, и потому их ждет бесславный и скорый конец… А оставшись наедине с собой, горько размышлял: к чему эти потуги? К чему жертвы? Надо быть слепцом, чтобы не замечать, как все вокруг меняется.
