Два десятка чужих воев, набирая скорость, поскакали по деревне, заставив ватажков десятков торопливо поднимать в седла своих бойцов, ища спасения в бегстве. Громкий голос начальствующего лица ростовского отряда, оповестил приказом:
— Сотня в клин! Полусотники за мной, остальным бить татей стрелами. Все, ма-арш!
Будто тяжелый молот, в размахе набирающий силу удара, клин ростовчан в молчании набирал скорость по дороге, готовый втянуться в селище и ударить по ворогу. Видать не всех деревенских изничтожили, кто-то добрался до засечного воинства князя Ростовского.
Отряд втянулся в деревню и ударил в ощетинившихся копьями разбойников. По мере продвижения по проулку, он распадался. Во дворы, стоящие справа — слева вдоль улицы по трое, пятеро, въезжали русы, тут же спрыгивая с лошадей с мечами и саблями наголо, со щитами в руках наседали на неуспевших скрыться неудачников с большой дороги. В самих дворах где ранее орудовали пришлые, то тут, то там попадались лежащие на земле смерды, старики и дети. Раскинув руки, они приняли смерть в том месте где их нагнал тать, их кровь уже успела впитаться в песчаную почву.
Понимая, что пощады им не ждать, ватажники сопротивлялись иступленно. По селищу пошли пожары. Горевшие избы заволокло едким дымом и огнем. Вот под прикрытием дымовой завесы, кое-кому и удалось улизнуть.
Прозор с двумя десятками самых верных людей, уведенный Колганом в сторону болот, не видел как ростовские витязи выталкивая из избы связанных татей, уже неспешно сгоняли полон к центру селища. Не видел он и того, что посланные по следу дозоры, дойдя до кромки болота, остановились. Следы уходили в топь, так что все в порядке. Куда ворогам деться? Сами утопнут, скоро ночь ляжет на землю.
— Мы на острове, а ходу дальше нет.
Колган почесал лысую голову, исподлобья глядя на атамана лишенного фарта. Зря он так посмотрел. Прозор такого взгляда простить не мог. Свет полной луны, словно призрачным днем отбеливал два десятка фигур сгрудившихся подле старшего. Мысли однорукого прервало старческое покашливание.
У самой кромки земли, утопая по колено в болотной жиже, стоял растрепанный старик одетый в порты и полотняную рубаху подпоясанную веревкой.
— О чем пригорюнился, калика?
От скрипа голоса пришельца, толпа отшатнулась к противоположной стороне островка, оставив атамана разбираться с ситуацией. Прозор был крещен, но он же был он и славянином. Узрев старика, как и остальные понял к кому в гости их угораздило заглянуть. Конечно не самая лучшая смерть, но свое он отбоялся давно, терять нечего. Те ли повесят, или вот этот утопит. Не понятно, чего только медлит? Или скучно нежити на болоте живется?
