Не желая общаться с племенем людским, остался Беловод у реки, превратился из воина в смерда, разве что хлеб не сеял да огород не возделывал. Ловил рыбу, силки и капканы ставил на зверя лесного.
Прошло лето, за ним осень, после снежной зимы, весна привела с собой новый год. И снова лето, за ним осень. Телесно Беловод оклемался давно. Совсем не беспокоили зажившие раны. Лишь старость тихо подбиралась к нему, костлявой рукой бередила колени и поясницу, временами, хоть плачь. Вот и сей ночью подняла на ноги. Да, и не она одна. Сон приснился. Приснилась, не понял и кто. Толи Мокошь, толи Мара, не поймешь!
«Сходи, — говорит, — Беловод в мертвую весь. Только рано утром, до света иди! Отрок в ней замерзает, приюти его, жизни научи, несмышленыша. Оба вы с ним увечные. Нет, не телесно, души у вас до дна считай, выгорели. Вот и обопритесь спина к спине. Глядишь, сам к жизни вернешься воин, совсем ведь закис, себя жалеючи».
Вот и думай, в руку ли сон, али какой дух лесной нечистый от спячки проснулся, побаловать восхотел. Оно и правда, закис. В капище почитай, года четыре не хаживал.
Метель к рассвету угомонилась, завалив избенку сугробами. Кое-как выбравшись из теплого жилья, Беловод, одетый в короткий полушубок, перепоясанный ремешком с мечом, в шапке из бобра на голове, оставляя за собой траншею по рыхлому глубокому снегу, не путаясь и не петляя, пошел в сгоревшее село.
Совсем развиднелось, когда озираясь по сторонам, пытался понять, где может быть тот отрок, которого разыскать потребно. Выходило так, что ежели у тех двух сараев на отшибе никого не сыщет, знать сон одно баловство.
Пригляделся. Чуть заметный пар поднимался над сараюшкой. Так парует в берлоге ведмедь. Подойдя, услыхал едва различимое дыхание в сене. Спит, значит. Ага! Ништо, Беловоду торопиться некуда, подождет.
«Всему, что необходимо знать, научить нельзя, учитель может сделать только одно — указать дорогу».
Житейская мудрость.
Начиная обучение, Беловод заставил ученика взять в левую руку круглый щит, больше похожий на обрезанные по кругу плохо обработанные сбитые доски. Круг тяжелый и громоздкий для нынешнего Егора. В правую руку пришлось брать самое настоящее дубье, очищенное от веток и коры, и тоже имеющее не такой уж и малый вес для парня примерно тринадцати годов. Сам, с такой же дубиной, встал напротив, показал основные стойки пешего воина. На первом уроке вся техника сводилась к коротким ударам из-за щита или же укола. Заставлял постоянно передвигаться по очерченному кругу, меняя положение ног, поворачивать тело по сторонам. Лиходеев и предположить не мог, что старик настолько изворотлив, загонял его до изнеможения. Семь потов сошло за время занятия, и это несмотря на то, что мышечная память работала как часы. Лихой только теперь понял, случись взять в руки меч и выйти на поединок, он бы скорей всего погиб. Нет, его точно бы убили, и в очень короткий срок.
