тебе нравится, как мой язык проталкивается в твою тугую устрицу?
покажи мне
кончи мне в рот
Была такая ночь в пенсильванском отельчике в начале их супружеской жизни. Они с Джейкобом курили косяк — у обоих это был первый раз со студенческих времен — и, лежа голыми на кровати, обещали друг другу делиться всем-всем без исключения, невзирая на стыд, смущение или боязнь ранить. Это казалось самым смелым обещанием, какое только могут дать друг другу два человека. Обычная правда становилась откровением.
— Никаких исключений, — провозгласил Джейкоб.
— Одно-единственное исключение все похоронит.
— Писался в постель. Такого типа.
Джулия взяла Джейкоба за руку и спросила:
— Знаешь, как я тебя люблю, что делишься вот таким?
— Я, кстати, не писался. Просто показываю границы.
— Нет границ. В этом смысл.
— Бывшие сексуальные партнеры? — спросил Джейкоб, понимая, что именно тут его самое уязвимое место и значит, то опасное поле, на которое должна завести такая откровенность. Неизменно, даже когда у него пропало желание прикасаться к Джулии или желать ее прикосновений, ему были мучительны мысли о том, что она прикасается к другому мужчине или кто-то прикасается к ней. Люди, что были с ней, удовольствие, что она давала и получала, звуки, которые она выдыхала со стоном. В других ситуациях Джейкоб не был уязвим, но мысленно поневоле, с одержимостью человека, вновь и вновь переживающего давнюю травму, воображал Джулию в интимной близости с другими. Говорила ли она им то же, что ему? Почему такой повтор кажется самым страшным предательством?
— Конечно, будет больно, — сказала она. — Но штука в том, что я хочу знать о тебе всё. Не хочу, чтобы ты хоть что-то утаил.
— Ну, я не утаю.
— И я не утаю.
Они раз-другой передали друг другу косяк, чувствуя себя такими смелыми, такими все-еще-молодыми.
— Что ты утаиваешь вот сейчас? — спросила Джулия, уже почти забывшись.
— Вот сейчас ничего.
— Но что-то утаил?
— Вот такой я.
Она рассмеялась. Ей нравилась сообразительность, а ход его мыслей странным образом успокаивал.
— И что последнее ты от меня утаил?
Джейкоб задумался. Под действием травки думать было труднее, но делиться мыслями легче.
— Ладно, — сказал он, — просто мелочь.
— Хочу все мелочи.
— Лады. Мы были в квартире на днях. В среду вроде? Я готовил для тебя завтрак. Помнишь? Омлет по-итальянски с козьим сыром.
— Ага, — сказала Джулия, пристраивая руку у него на бедре, — вкусно было.
— Я не стал тебя будить и потихоньку приготовил.
