— Но… она же ваша жена и мать ваших детей…
— Ага, — очередная затяжка, и дымок кольцом поднимается к потолку… — Хреновая мать. И БЫВШАЯ жена. Директор, ну неужели вы — как женщина — не интересовались, а с чего, собственно, развалился наш брак? Неужели вы такая правильная?..
— Мистер Поттер! — Опять Поттер. Достало. Глянул на озабоченного желанием исчезнуть с портрета, пока меня в очередной раз не заклинило, Дамблдора. Ну побегай кругами, растряси жирок на старческих телесах…
— Ладно… Хоть вы опять все пропустите мимо ушей, но я расскажу вам, о чем умолчали пресса и министр. В целом, я ведь был хорошим и правильным мальчиком. Настоящий гриффиндорец — светлый, сын своих родителей… — Взгляд блуждал по кабинету, ни за что не цепляясь. Сигаретный дым рисовал абстрактные картины в застоявшемся воздухе. Окошко надо приоткрыть. Ленивое движение палочки, и вот уже осенний сквознячок тихонько перебирает бумаги на столе. — И в аврорат пошел, потому как куда еще мне была дорога? Что я умел кроме ЗОТИ? На уроках толком не учился, усидчивостью тоже не отличался, звезд с неба не хватал. Да и «самый лучший друг» тянул недалекого Поттера в узаконенные убийцы. Не возмущайтесь, профессор. Авроры действительно убивают, и им за это ничего не будет. Ну да Мерлин с ними… Как оказался женат, сам не очень понял. Все женились, вот я и последовал дурному примеру. Аврорат, дом, жена, дети… После рождения Лили «засидевшаяся дома» Джинни, которой осточертели все эти пеленки-прикормки-памперсы, поспешно вернулась в профессиональный квиддич. Тогда-то все и обострилось. — От Маккошки веяло недоверием, предвзятостью и скептицизмом. Чувствую, я зря тут распинаюсь…
— Мисс Уизли устала от быта. От подтирания детям соплей. От постоянно отсутствующего дома мужа. Она ж далеко не Молли с ее гипертрофированным материнским инстинктом. А жизнь звезды квиддича… Море поклонников, сверкание фотовспышек, твое лицо на первой полосе газет, насыщенные тренировки в разных уголках страны, трудные победы, бесконечные цветы охапками, щедрые подарки от спонсоров, пышные и шумные празднества в широком кругу… И скучный усталый муж, что заваливается в супружескую кровать, притащившись часам к трем ночи, гремя в прихожей тяжелыми форменными ботинками, на кухне — скальпелем, пинцетом, бинтами и склянками с костеростом, воняя тиной и болотом, засохшей кровью, буйволовой кожей разодранных в хлам наколенников, радуя спаленными бровями, сломанным носом и разбитой рожей, периодически мечется во сне от кошмаров, а в шесть утра уже мчится обратно на работу. О какой семье может идти речь? Я был не особо священной дойной коровой, что дает деньги на рост собственных ветвистых рогов. Хрен с ними, уходящими как в бездонную дыру галлеонами… С сочувствующими взглядами коллег на работе… С орущей по делу и нет Молли, которой на мои скупость, трудоголизм и тяжелый характер регулярно жаловалась супруга. Одного я не мог ни принять, ни простить: моя жена стала — а может, и всегда была — шлюхой. Что ж, если тебе хватает ума трахаться со всем, что движется, не стесняясь выставляя это непотребство на всеобщее обозрение, тебе должно хватить ума и смелости жить разведенкой. Ну, а принятие наследия рода Блэков, их кодекса и родовых даров — просто подвернулось вовремя. Я и так и эдак вышвырнул бы жадную потаскуху из своего дома и своей жизни.
