— Ремни застегивать? — спрашиваю я с деланым спокойствием.
Ренфрю улыбается:
— Все мальчики об этом спрашивают. По-моему, втайне вы все этого хотите.
Мне становится чуть легче дышать. В конце концов, Ренфрю и так самого плохого мнения обо мне. Он думает, что я вынашиваю убийство, как женщина вынашивает дитя.
Что бы я ни сказал и ни сделал, для него это не станет разочарованием.
После Лондона школа делается совсем другой. Перемены повсюду, и потому трудно сказать, в чем они заключаются. Чарли пытается составить список, но чем больше становится пунктов, тем сильнее ощущение, будто он упускает из виду что-то важное, будто суть ускользает от него между словами и строчками, и в конце концов он выбрасывает листок.
Во-первых, дурные сны у старших школьников. Кошмары. Они бывают не у всех, разумеется, и не каждую ночь. И даже нет уверенности, что это именно кошмары: никто ничего не помнит. Но когда они просыпаются, эти мальчики, у них под глазами видны темные круги, похожие на синяки, а на подушках — короста сажи. Ренфрю не наказывает их. Уже одно это вызывает растерянность. Джентльмен ведь никогда не дымит. Как живет, так и спит, гласит поговорка. В младших классах, напротив, сероватые разводы, обнаруженные утром на постели, по-прежнему влекут взыскание, хотя и не слишком суровое.
Во-вторых, через четыре дня после экскурсии — Рождество не за горами, мальчики считают дни до праздника — один из старших учеников, играя на школьном пруду, проваливается под лед. Погода стоит переменчивая, стремительные оттепели чередуются с заморозками, и мальчиков призывали быть осторожными на льду. Происшествие случается в послеобеденный перерыв, у Чарли на глазах — он как раз идет в школьную библиотеку, чтобы вернуть книги. Глубина пруда не более ярда, но его дно усеяно валунами и старым мусором. Летом, когда вода стоит низко, а небо ясное, можно разглядеть ржавый каркас кровати и вообразить, что это останки корабля, потерпевшего крушение на береговой отмели.
Малая глубина и становится причиной травмы. Конек провалившегося мальчика ударяется обо что-то и соскальзывает под косым углом, отчего нога ломается. Парнишка так орет, что его трудно вытаскивать из полыньи на лед. На штанине появляется кровь: сначала ее не видно на темной ткани, но потом она окрашивает снег в ярко-алый цвет. Из нижней части голени, пронзая мокрую шерсть, торчит толстый, зазубренный стержень, и никто не осмеливается прикоснуться к нему или хотя бы сказать, что это такое. А хуже всего едкий желтый дым, который выходит из несчастного, по большей части изо рта, вместе с криками. Он не поднимается клубами, а стелется на уровне ботинок и опадает на снег тонким желтым порошком, невероятно ярким, словно сера в пробирке в кабинете химии.
