Все это Икенна сообщил нам, словно недавно раскрытую непреложную истину, однако наша любовь к рыбалке была подобна льду в бутылке, который так просто не растопишь. Не то чтобы это занятие нравилось нам от и до, нет, каждый был чем-то недоволен. Боджу, например, бесило, что река слишком мелкая и водятся в ней только «бесполезные» рыбешки. Обембе не давала покоя тайна, что делает рыба по ночам — ведь в реке, под водой, света нет. Как, задавался он то и дело вопросом, рыба плавает? Там же тьма кромешная, она укрывает воду по ночам, точно покрывало, а у рыб ни электричества, ни керосиновых ламп. Я же презирал этих рыбешек и головастиков за слабость: они дохли слишком быстро, даже если мы держали их в речной воде! От этой их чахлости мне иногда хотелось плакать. Утром, в тот день, когда нас застукала соседка, — Соломон позвал нас рыбачить, и Икенна поначалу отказывался идти на реку. Но увидев, что мы, его младшие братья, собираемся уйти без него, присоединился к нам и забрал у Боджи свою удочку. Все мы вместе с Соломоном принялись подбадривать его, называть Рыбаком-героем.
Внутри Икенны будто поселился неутомимый враг, который глодал его, выжидая своего часа, пока мы готовили и исполняли план возмездия Ийя Ийябо. Икенной он окончательно завладел в день, когда он разорвал узы связи со мной и Обембе, оставив при себе лишь Боджу. Отныне нам с Обембе был заказан ход в комнату к старшим братьям, а еще они не стали брать нас с собой на новое футбольное поле, которое подыскали через неделю после порки. Нам с Обембе не хватало их компании, и мы тщетно ждали их возвращения по вечерам, тоскуя из-за того, что близость между нами слабела. Однако шли дни, и становилось ясно: Икенна избавился нас, как от инфекции — будто выкашлял мокроту.
Примерно в то же время Икенна и Боджа повздорили с одним из детей нашего соседа мистера Агбати. У того был грузовик-развалюха, который все называли Аргентиной. Прозвище этот драндулет получил из-за надписи на бортах: «Выращено в Аргентине». Из-за своей маломощности грузовик, заводясь, оглушительно тарахтел, пугая всю округу, и, случалось, люди просыпались ни свет ни заря. Из-за этого на владельца часто жаловались и даже порой вспыхивали ссоры. Во время одной такой стычки соседка саданула мистера Агбати каблуком туфли по лбу, и у него там вылезла непроходящая шишка. С тех пор мистер Агбати, перед тем как завести машину, рассылал по дворам детей, и они извещали соседей: стучали пару раз в дверь или ворота, предупреждая: «Ох, папа-
