Баркат имел все, что необходимо хорошему нищему — из тех, что ходят с песнями по вагонам. К тому же недавно его постоянной спутницей стала молодая красивая девушка лет двадцати. Баркат знал: красивые женщины иной раз бывают очень полезны. Если, например, такая женщина работает в лавке, ресторане или в кассе кинотеатра, ее красота приносит немалую выгоду всему заведению. Уже через пару дней после ее появления за конторкой доходы увеличиваются вдвое. Она действует, как бура на золото: придает блеск. А известно, что люди любят все яркое и блестящее.
Баркат предпочитал не оставаться долгое время на одном месте, — он то и дело перекочевывал с одной железнодорожной линии на другую. Сначала он работал в одиночку, потом к нему пристал какой-то бродяга, родом из Ассама. Но заветной мечтою Барката было собрать побольше денег, чтобы внести выкуп и завести себе жену, которая помогала бы ему в его нелегком ремесле. Это было трудным делом, но, как говорится в пословице: «Если всевышний захочет наградить, то сделает это, даже проломив крышу». Всевышний был так добр и милостив к нему, что уже после дешевого подношения, обошедшегося Баркату всего лишь в четыре анны[43], подарил ему молодую красивую девушку, за которой наперерыв ухаживали многие из его собратьев. И Баркат возблагодарил судьбу за ее милосердие. В самом деле, Сона — так звали его подругу — оказалась настоящим золотом[44]. Своим пением она затмила всех нищенок. Когда она проходила по вагонам, все пассажиры — щедрые и скряги, веселые и угрюмые — охотно раскошеливались. Край ее сари всегда был полон монет, другие же нищие возвращались с пустыми руками. Немудрено, что собратья по ремеслу завидовали удаче Барката и открыто ненавидели его. Какой бы ожесточенной ни была вражда между ними, в своей ненависти к Баркату они были единодушны. Вот почему Баркат так часто переходил с линии на линию. Пассажиры, успевшие уже привыкнуть к этой неразлучной паре, тотчас же замечали их отсутствие и с беспокойством справлялись о них. Когда же Баркат и Сона через некоторое время снова появлялись на старой линии, их встречали с радостью, как хороших старых знакомых.
Баркат по-прежнему не копил денег; не стал он тратить их и на наряды для своей молодой подруги. И все же в его жизни сразу произошли заметные перемены. Если раньше он каждый вечер засиживался допоздна в винной лавке, болтая с друзьями и потягивая вино, то теперь предпочитал захватить пару бутылочек дару или тари, купить соленого печенья, а иногда жареной печенки и всякий раз торопился вернуться к своей подруге. Поздно вечером, расположившись где-нибудь под деревом на окраине города или в тени старой мечети, а то и прямо на улице, залитой серебристым светом луны, Баркат ужинал вместе с Соной. Потом засыпал, чувствуя на своей щеке легкое дыхание и мягкие теплые губы подружки. За это время он сделал только одно приобретение: по просьбе Соны купил у старьевщика подержанную гармонику. Теперь Баркат всегда носил ее с собой, а Сона пела, аккомпанируя себе на гармонике и радуясь согласному звучанию своего голоса и инструмента. Иногда во время пения, украдкой взглянув на Барката, она радостно улыбалась ему, и тогда ее пальцы так и летали по клавишам. Но Баркат угрожающе хмурил брови, и Сона, испуганно взмахнув длинными ресницами, тотчас же снова вспоминала свою роль: покорно опускала голову, морщила лобик, чтобы придать лицу печальное выражение, а в ее жалобном голосе начинало звучать отчаяние. Это были испытанные приемы, помогавшие наверняка получить подаяние. Но характер у Соны был живой и веселый, и Баркату пришлось немало потрудиться, пока он обучил ее в совершенстве всем секретам этого ремесла.
