– Лялечка, вы сегодня удивительно молчаливы, – проворковала вышеозначенная супруга. Она почему-то решила, что раз нас с ней посадили рядом, мы автоматически становимся подружками.
– Не обращайте внимания, – проворчала я, изо всех сил стараясь, чтобы моё ворчание долетело до Сашки. – Просто критические дни.
Мастер Ти отвратительно громко царапнул вилкой о тарелку и поднял на меня пугающие чёрные глаза.
Я замерла, ожидая Сашкиной реакции, но Цезарь только раздражённо дернул плечом и продолжил что-то нашёптывать королеве на ушко.
Зато Мастер Ти оживился.
– Дорогая, – потянулся ко мне через стол и перехватил мою правую руку. – Если вам по этому поводу нужен совет, то я…
– Руки убрал! – Сашка повернул голову в нашу сторону, и я увидела, как возле ямочки у него на подбородке пульсирует синяя жилка.
Мастер Ти только ещё сильнее сжал мои пальцы и скороговоркой выпалил:
– Вы же знаете, Лялечка, в Доме мы вас всегда встретим с распростёртыми объятиями…
– Ты озверел, Могилевский!?? – рявкнул мой старший брат так, что в люстре над головой две висюльки ударились друг о друга и спикировали прямо в тарелку к той самой супруге, которой вдруг захотелось стать моей подружкой.
А в тарелочке был острый помидорный суп, красный, обжигающий. И, как оказалось, очень оригинально играющий на белом атласном платье. Супруга раздражённо вскрикнула и сделала вид, что ничего не произошло:
– Лялечка, – произнесла она все тем же елейным тоном, следя за тем, как Могилевский медленно прячет руку под стол, – А что вы думаете по поводу последнего номера «Цезарь навсегда»?
– Нам ещё не приносили, – сказала я, не подумав, и застыла под ледяным Сашкиным взглядом.
– Вам? – генерал оторвался от королевского декольте и обернулся ко мне. – Я думал, цесаревна живёт в Башне Одиночества.
– Живёт, – промямлила я, торопливо затыкая свой болтливый рот гигантской креветкой. – И ещё активно изучает эпоху Вассального подчинения. Вот её и заклинило на множественном числе… Так и говорю теперь: мы поели, мы попили, мы сдали экзамен, мы прочитали журнал, у нас критические дни…
Сашка опалил меня гневным взглядом, а Мастер Ти липким. Сразу захотелось пойти и помыться, а потом прыгнуть в кровать к Тени и прошептать:
– Тоська, хочешь, расскажу сказку?
Но тут в распахнутую дверь галопом влетел посыльный и проскакал до Сашкиного кресла, которое больше всего напоминало чудовищный зелёный трон, шепнул что-то на ушко. Что-то, от чего Цезарь нахмурился, оскалился, словно сглатывал горький спиртовой коктейль, повернулся к её величеству Кло и процедил:
