, не множу в мире зла, сознательно по крайней мере, своею скромной писаниной, и что рукой моей — рукой, по выражению блаженного Феодорита,
колесницейслова, не тот — кромешный — управляет, чтобы себя развлечь в кромешной скуке, и что не виноват я в чьей-то смерти, даже и невольно, слаганьем букв… верю я и… всё же надеюсь, что не по чьему-то лихому произволу, а по щедрому замыслу Твоему, Господи, человеку назначено творчество, — ибо по образу же Своему, — и мне, убогому, такое выдалось вот, — а потому оно предполагает и какое ни на есть предвидение, — вот и моё, немощное и периферийное, — не бесовское же, тешу себя надеждой, наваждение, — умолк иначе бы, писать бы перестал.
И вспомнилось ещё мне выражение латинское: Fortis imaginatio generat casum — сильное воображение порождает событие.
Наломал я на голик и на помело берёзовых и кедровых веток. Вернулся домой.
Завечерело. День-то северный — короткий.
Управились мы с мамой по хозяйству, вошли вместе в дом. Раздеваюсь я и слышу, топает отец в столовую.
— Мы сёдня ужинать-то будем, нет ли? — на ходу спрашивает раздражённо.
— Дай хоть раздеться-то, — говорит мама.
— Раздевайся, — говорит отец. — Не даю тебе, ли чё ли.
Поужинали картошкой в мундире с селёдкой, купленной у Чупа-Чупса. Чаем завершили.
— Ты бы не чай, а молоко вон лучше выпил, — говорит мне мама.
— Не люблю парное, после выпью.
— Ну, в холодильнике возьмёшь… Пока туда его поставлю.
Затопил я камин. Подсели к нему отец и мама. Отец так сидит, а мама с вязанием.
Я завалился на диван, открыл «Волхва», по одной и той же строчке глазами елозю, а в смысл её никак не вникну — блудят мои мысли, как бродяжки.
— Почитай-ка мне, пока я спать-то не ушла, — говорит мама.
Взял я Евангелие, прочитал главу:
«Между фарисеями был некто, именем Никодим, один из начальников Иудейских…
Верующий в Сына имеет жизнь вечную; а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нём».
Отложил я Евангелие.
Лежу.
Молчим.
Начинаю уже дремать. Слышу:
— Отец любит Сына, — произносит мама. И говорит: — Ну, ладно, спать пошла, а вы тут как хотите… И за камином-то присматривайте. Да и трубу-то не забудь закрыть, Олег, а то всё выстынет… к утру-то мы тут околем.
Ушла мама к себе. Молится.
— А кто такие эти фарисеи? — спрашивает отец.
— Секта в Древней Иудее, — говорю. — Толковали Закон и строго выполняли каждую Его букву.
— Попы, значит, — говорит отец. — Понятно.
Сказал так, поднялся со стула и ушёл к себе.
