— Нешто серебром княжеским брезгуешь? — удивленно спрашивает звездоносец, выпустив изо рта поросячью ножку.
— На кой мне этим серебром губы жечь? Деревянной лучше.
Петр Александрович, прищурив глаза, несколько секунд смотрит на меня задумчиво.
— И то верно, — наконец говорит он и тоже требует в сторону печи: — А ну и мне деревянную ложку!
— И мне! — Федор отбрасывает серебряный прибор.
— Всем деревянные! — орет Петр Александрович.
— Но только ложки деревянные, — типа, шучу я. — А капусту зеленую!
— Почему зеленую? — с серьезным видом интересуется Федор.
— Какую капусту? — тоже не понимает Петр.
— Ну, типа, баксы, — поясняю, но, глядя на выражения лиц собеседников, понимаю, что лучше перевести разговор на что-нибудь другое.
Пока соображаю, на что бы перевести разговор, зачерпываю ложкой кашу и отправляю в рот. И тут же открываю рот во всю ширь и вылупляю глаза — каша-то действительно горячая.
— На, запей, — хохочет Петр, подавая мне кубок.
Поспешно тушу пожар во рту и вытираю рукавом выступившие слезы.
Вино хоть и кажется слабым, но я чувствую, что пьянею. Меня начинает угнетать это молчаливое застолье. Хочется общения.
— Здорово вы тут все устроили! — искренне говорю, обводя вокруг взглядом. — А меня в свою компанию примете?
Да что ж этот долговязый все хохочет-то?
— А ты кто таков будешь? — спрашивает один из бородачей, что сидят напротив.
— Дык, я этот, Дмитрий Станиславович Дедиков, старший заместитель младшего научного сотрудника отдела по контактам с негуманоидными расами Института имени Саурона, — и притворно удивляюсь: — Нешто не слыхали?
— Не слыхал я, — отвечает бородач.
— И я не слыхал, — поддерживает его второй.
— Так давай знакомиться. Заодно и выпьем за знакомство. А то негоже хорошее вино молча потреблять. Правильно я говорю, Петр Александрыч? — ищу поддержки у соседа, одновременно хватая кувшин. Сосуд оказывается пустым, потому ору в сторону печи: — Гарсон, еще вина!
Сумасшедшая ночь
Просыпаюсь и долго лежу, не открывая глаз. Голова гудит. Во рту такое ощущение, как будто я долго жевал грязные носки, снятые с мертвого бомжа. Желудок говорит о том, что я в конце концов проглотил эти носки на сухую, и требует их чем-нибудь залить. Пытаюсь вспомнить события, поспособствовавшие такому моему состоянию. Помню, как пришел в лабораторию к Сэму, и мы начали употреблять его любимый напиток… Нет, с пьянкой надо завязывать! Я, конечно, и раньше был не промах в этом деле, но только по особым случаям, и до беспамятства никогда не напивался.
