Мама и сестры спокойно сидят на диванчиках, поедая набор пирожных и ярких кексов, словно так и нужно проводить субботнее утро, пока я тихонько схожу с ума, когда у меня наконец-то выдаются пять секунд на размышления.
Неужели Клодин поставила за мной слежку? На свежую голову это представляется запредельным и нелепым, однако никакого иного объяснения я не нахожу.
– Что ты наденешь сегодня вечером? – весело звенит голос мамы. Я практически читаю ее мысли: «Видишь? Погляди, как я владею собой? Я же говорила, что у меня все получится!»
– На прошлой неделе я купила новое платье, – бормочу я в дыру в столе, глядя на ковер.
– Какое? – интересуется Имоджен.
– Черное, от «Йегера».
– Очень хорошо, – одобрительно замечает мама, а сестры хором спрашивают: – От «Йегера»?
– Господи, Софи! А ты купила в тон к нему жакет, туфли и сумочку с тиснением? – спрашивает Алиса.
– Как королева! – подхватывает Имоджен. – А вы знаете, что, когда королева хочет откуда-то уйти и вернуться во дворец, она кладет сумочку на стол? Это как бы тайный знак ее свите, что с нее хватит. А когда ей надоедает с кем-то говорить, она перекладывает сумочку в другую руку?
– Прекрати читать «Дейли мейл»! – восклицает Алиса.
– По-моему, платье у тебя супер, дорогая! – улыбается мама.
Я вдруг чувствую, как у меня от переживаний прихватывает желудок. Да заткнитесь же вы все! Мы знаем, что я его все равно не надену! Думаю, что купленное мне Марком платье спрятано где-то в доме и ждет, пока кто-то его позднее достанет.
– Не хочу показаться резкой, Лидия, – обращаюсь я к женщине, которая энергично оборачивает мою правую ногу: неужели мои ноги предназначены лишь для того, чтобы таскать мой вес? – Но сколько еще продлится процедура?
– Я накрою вас покрывалом из фольги, потом положу горячие полотенца, которые греются у вас в сушильной машине, затем полчаса в этой «бане», и все!
Полчаса! Мои переживания перерастают в панику. У меня нет времени! Мне нужно…
– А после этого Лидия сделает тебе маникюр! – раздается мамин голос откуда-то справа. Я слышу, как она что-то поднимает и ставит на место. Это меня нервирует. – Что ты там делаешь, мам?
– Рассматриваю приглашение на свадьбу. – Она явно инспектирует содержимое каминной полки. – Писавший его – человек подавленный, и ему нельзя верить. У букв сильный наклон влево.
– Ты просто полоумная, мам! – усмехается Алиса, и я слышу шелест переворачиваемой журнальной страницы.
– А кто вообще эти Руперт и Харриет? – интересуется мама. – Не припомню, чтобы ты о них говорила.
