– Я… – Голос мой срывается, потом я жалко лепечу: – Не хочу, чтобы мне исполнялось сорок. – Это лучшее, что я могу придумать. В зеркальце вижу, как Алиса хмурится, но я игнорирую ее, сосредоточившись на дороге.
Мама, однако, смягчается, протягивает с пассажирского сиденья руку, хлопает меня по коленке и сочувственно говорит:
– Знаю, дорогая, знаю. Это нелегко. – После паузы она добавляет: – А каково, по-твоему, осознавать, что ты уже дожила до таких лет, что твоей дочери сорок? – Она поворачивает голову и смотрит в окно. – Не очень-то приятно, доложу я тебе. Кстати, я хотела сказать тебе кое-что насчет вечера и твоего отца. Я знаю, что он будет с… – Она умолкает, а потом говорит таким тоном, словно в машине чем-то завоняло: – С Марго.
– Конечно, – отзывается сзади Алиса. – Она же наша мачеха.
– Нет, – возражает мама. – Она вторая жена вашего отца. Это большая разница.
Алиса вздыхает.
– Я говорю с Софи, – осаживает ее мама. – Я просто хочу сказать, что если нам понадобится сфотографироваться всем вместе, то буду этому рада, однако…
– Мам! – кричит Алиса.
Она яростно обрушивается на нее:
– Алиса, соизволь закрыть рот! Я не возражаю, чтобы оказаться на фото с твоим отцом и Марго – по-моему, она приятная женщина, – но мне бы хотелось, чтобы она не присутствовала на всех наших семейных фотографиях.
– Я бы по этому поводу вообще не волновалась, мам, – замечаю я. – Вряд ли там будет присутствовать «протокольный» фотограф. Это всего лишь мой день рождения, правда?
Мы приближаемся к моему дому, и я вижу, что дорожка пустая. Моя сестра еще не успела доехать. Я выключаю двигатель, не сводя глаз с дома. Разумеется, Имоджен не смогла бы попасть в него без меня, но дело не в этом. Все выглядит, как прежде. Шторы отдернуты, словно мы уехали отдыхать и пытаемся создать впечатление, будто в доме кто-то есть, чтобы отпугнуть грабителей.
Мама начинает вылезать из машины, но я резко останавливаю ее:
– Подожди здесь!
– Почему? – удивляется она.
Не обращая на нее внимания, я тянусь за сумочкой, где лежит письмо, и крепко прижимаю его к себе. Не видно никаких явных следов насильственного проникновения: царапин нет, дверь закрыта, и мой ключ легко вставляется в замок. Я делаю глубокий вдох и широко распахиваю дверь, стоя на пороге и глядя на лестницу. Свет так и горит. Я оглядываю коридор до самой кухни. Все совершенно нормально…
– Софи, – произносит мама, вдруг оказавшись у меня за спиной. – Ты полностью протрезвела? – Она осторожно обходит меня и смело устремляется внутрь дома. – Я включу плиту и разогрею эти несчастные булочки с шоколадом, пока они не зачерствели.
