– Ты прав, в наше время столько лишних аксессуаров, – невинно заметила я, покрутив соломинку, и с наслаждением сделала крошечный глоток своего молочного коктейля. – Ну как, закажем добавки «Урагана»?
Он с лязгом поправил стул и зловеще прищурился:
– Непременно.
Подвинул к себе остатки «горючей смеси», как официантки её промеж себя называли, и принялся цедить напиток через вторую трубочку, не прерывая зрительного контакта. Странное у нас получилось соревнование, полное вызывающих взглядов и подначивающих ухмылок. Я сдалась первой, прыснув со смеху. Охотник тоже приподнял уголки губ и лениво откинулся на спинку.
– Ты слишком забавная для ведьмы.
– Это хорошо или плохо?
Ответить помешала упавшая на столик тень. Рядом возвышался один из завсегдатаев, Мак, в своей извечной клетчатой рубашке с закатанными рукавами, бейсболке и с бутылкой в руке.
Только не это…
– Она такая, – уверенно сообщил он Охотнику, ткнув в мою сторону пивом. – В этом вся наша Виски – ходячая умора!
Я на миг прикрыла глаза, мечтая, чтобы он поскорее убрался, но, конечно, не тут-то было. Мак обвёл жестом презентованные кружки, к которым Касинель так и не притронулся.
– Пьёте пиво с Виски, а? – и захохотал, показывая, что здесь полагается смеяться. Видя, что его не поддержали, соединил указательные пальцы, иллюстрируя логическую цепочку. – Ну, вы поняли, да, виски и Виски…
Эта фирменная шутка, которую он рассказывал каждому новичку в «Весёлом вороне», давно натёрла мне мозоли в ушах. Зато остальным очень нравилась. Вместо «пива» легко подставлялся любой замеченный на столе напиток, неизменным оставалось лишь моё имя.
Касинель даже не улыбнулся.
– Я понял одно: вы желали обидеть эту девушку.
Мак заморгал в замешательстве от такой нетипичной реакции, но тут же панибратски хлопнул меня по плечу.
– Да ладно, инспектор, это ж Виски. Она не в обиде, правильно я говорю, а, Вискарь?
– Конечно, всё в порядке, – пробормотала я, разглядывая свои дрожащие руки на столе.
Ну уйди же, уйди!
Сколько раз в своём воображении я давала ему отпор: отвечала что-то эдакое – едкое и остроумное, – и все вокруг смеялись над ним, а не надо мной, но ещё никогда не получалось воплотить это в жизнь. Почему-то в подобные моменты, не только с Маком, но вообще, когда требовалась быстрота реакции, на меня нападал ступор. Язык прилипал к нёбу, а в голове звенела пустота, зато потом всплывало множество вариантов – столь же гениальных, сколь опоздавших.
