Потом татуированных забирали в другие лагеря. На их место приходили новые. Но Санька был очень слаб и потому задержался в Бартенштайне.
Ему было тошно, несмотря на сытную еду и кинофильмы. Он завидовал воробьям и ласточкам, которые свободно перелетали через высокий каменный забор.
Однажды он забрался на крышу сарая за мячом и услышал разговор двух надзирателей-уголовников — Крепыша и Боксера.
— Восемнадцатую группу будем готовить к пятнице, — сказал Боксер. — Они совсем уже созрели.
— Почему так скоро? Им сроку еще месяц и двое суток. Что-нибудь слышно?
— Ничего не слышно.
— Это ж надо додуматься! — сказал Крепыш. — Сумочки, переплетики — и все из ихней кожи!
— Хватит болтать! Давай корми, иначе только на помойку ихняя кожа пригодится. Больно дохлых привозят.
Когда мальчик, сдерживая себя изо всех сил, спустился во двор, сердце его то билось часто-часто, то вдруг замирало. Его же скоро отправят! Говорили — в другой лагерь, а теперь, оказывается, сумочки и переплетики…
Он проплакал всю ночь, с головой укрывшись одеялом.
А потом выпал счастливый случай. Лагерь разбомбила авиация, мало кто уцелел. А он уцелел. И бежал.
Конечно, по сравнению с другими Качнов здоров. Над ним посмеиваются, кое-кто, возможно, и не верит в этот Бартенштайн, просто считают его бандитом-уголовником или морячком-прохиндеем. Но если бы они знали, как страстно хочется ему освободиться наконец от поруганной кожи и от того, о чем она постоянно ему напоминает.
Разные, очень разные люди, как бога, ждали профессора Кулагина, пока не спеша, со спокойным достоинством, он в сопровождении Горохова и Крупиной обходил палату за палатой.
Тамара Савельевна знала о каждом больном отделения все, во всяком случае все то, что нужно было доложить Сергею Сергеевичу. И все-таки на ходу она заглянула в историю болезни Чижовой, — хотя Чижову вел Федор Григорьевич.
«Чижова, Ольга Владимировна, 26 лет, поступила 5 мая 1967 года с диагнозом: ревматический порок сердца.
Более четырех лет неоднократно лечилась и обследовалась в различных лечебных учреждениях Москвы, Саратова и Астрахани. В 1966 и 1967 годах — повторные атаки ревматизма.
Жалобы: на одышку при малейшей физической нагрузке, кровохарканье, отеки ног, общую слабость, мерцательную аритмию.
С декабря отмечается прогрессирующее ухудшение состояния».
— Чижову — последней, — вполголоса сказал Кулагин.
«Господи, он и не глядя все видит!» — в который раз подивилась Тамара.
