Один в поле | страница 4



Даже преступный разум отсадить в изоляцию от базового тела считалось немыслимой жестокостью. Нет, только нескольких, осуждённых за одинаковые прегрешения пересаживали на одно тело, — и уже потом их вместе отправляли в Овраг Изгнанных.

И вот теперь все они, разумы тела Лаан, мертвы.

Лаан-Тин был обречён. На смерть или на сумасшествие…


Он свернулся комочком на базовом теле и приготовился умирать. Было больно и одиноко. Пустота в голове и в эмоциях угнетала. Он не думал, не чувствовал — да и не существовал.

Так он лежал долго-долго.

Но смерть не приходила.

И тут Лаан-Тин испугался.

Он представил, что будет лежать так ещё день, потом ночь, потом ещё день — если, конечно, переживёт ночь. Один. Эти пустота и одиночество будут ещё длиться и длиться, длиться и длиться…

И Лаан-Тин решил убежать от них.


Ему ещё никогда не доводилось управлять телом. Это было право Лаан-Кана — самого старшего и опытного из всех разумов. Лаан-Кан хорошо знал все слабые и сильные стороны тела и в преемники готовил себе Лаан-Зота. Остальные разумы брали на себя конечности, но Лаан-Тин не умел даже этого.

Он совершенно не представлял, как можно управлять телом. Нет, конечно, как и все остальные разумы, он мог осознавать основные моменты — голод, выделение шлаков, болезнь… Но понять, насколько опасна та или иная болезнь, не умел. И теперь, конечно, не представлял, насколько обвал повредил тело Лаан. Может ли оно вообще двигаться?

Лаан-Тин прислушался к телу и ощутил боль. Она крылась где-то в глубине и опоясывала спиралью. Это было хорошо. Наверное. Болит, значит, живое.

Он сам не понял, как ему это удалось. Неимоверное напряжение, которое отдавалось болью даже в таких местах, о которых он до этого времени и понятия не имел, стало платой за то, что тело Лаан сейчас переместилось немного.

Лаан-Тин смог взять на себя только двигательные конечности. Он не сумел — а точнее, не рискнул — связаться со зрением и слухом тела Лаан, и поэтому оно ползло как-то боком, то и дело сбиваясь с пути. Но хотя бы ползло!


Лаан-Тин вытянулся и взглянул на небо. Ему даже не пришлось подёргивать зрительный аппарат плёнкой — дневное светило висело практически над Большим Горным Хребтом и постепенно тускнело.

Нужно было спешить.

Вот-вот наступит ночь и ударит мороз. Он окутает мир белой пеленой, заставит траву скрутиться в трубочки и втянуться в почву, а потом выморозит её до состояния твёрдого камня. Ночью нельзя выходить из поселения. Ночью телам, не защищённым специальными тёплыми чехлами, грозит смерть.