В вестибюле дома Пуни пахло едой. Соблазнительные ароматы сильно приправленных специями блюд. Паратха[30], куриный карри, палак панир[31], алу гоби[32]. Пикей был в хорошем настроении, но чувствовал себя странно. Он думал, что вся эта еда была приготовлена специально для него, что семья Пуни очень старалась. Обеденный стол был полон всевозможных блюд. Там не было даже места для салфеток, которые предупредительная хозяйка все же положила на покрытый скатертью с цветочными узорами сервант. Пикей был очень голоден. «Намасте», – сказал он, собрав ладони, и наклонился, чтобы прикоснуться к ногам отца Пуни – приветствие, которым он должен был бы удовлетворить требования родителей к порядочности и достоинству.
– Добро пожаловать, брат, поднимись, – ответил отец Пуни и пожал ему руку на западный манер.
– Мы современные люди, которые пожимают друг другу руки. В комнате, помимо родителей Пуни, были также два ее брата и их жены. Сама Пуни сидела в соседней комнате перед дверной нишей, которая была отделена стенным ковриком. Он предположил, что она, вероятно, подслушивала разговоры в большой комнате.
Он знал, что это так, и чувствовал абсурдность ситуации. Его будет оценивать и одобрять ее отец, будто это было собеседование при приеме на работу. «При этом я должен жениться на Пуни, а не на ее отце», – подумал он. Первый вопрос отца был: «Какой ты касты?» Он почувствовал, что краснеет. Это было плохое начало. Он знал, что семья принадлежала к высокой касте. Если бы они подходили традиционно, то не приняли бы его происхождение. Но ведь отец только что сказал, что они современные люди. Он ответил вопросом на вопрос: «Придерживаетесь ли вы кастовой системы? – Он не ждал ответа и продолжал, идя в контратаку, чувствуя, что это было его единственным шансом! – Какую роль уже играют касты? – спросил он. – Даже если бы я родился в регионе коренных жителей и мой отец был бы неприкасаемым, то у меня, конечно, тоже текла бы красная кровь в жилах, как у вашей дочери, не так ли? У нее те же интересы, что и у меня. Я надеюсь, что мы можем быть счастливы в жизни». Отец посмотрел ему в глаза. Двери еще не были закрыты. Все было по-прежнему возможно.
– Ты происходишь из семьи неприкасаемых из коренного населения? – Он не ответил на этот вопрос. – И моя дочь уже влюбилась в тебя? Все в комнате молчали. Никто не двигался. Не было слышно даже кашля. Он услышал тихие вздохи отца и биение своего собственного пульса. Пикей огляделся. Все улыбки исчезли. Все вокруг неуверенно смотрели друг на друга. Тишина была нарушена матерью Пуни – ударив себя рукой по лбу, та воскликнула: «О, боже мой!» Отец поднялся, указал на дверь и прорычал: «Будь так добр, покинь мой дом. Немедленно! И не смей когда-либо еще хоть раз встречаться с моей дочерью!» Пикей встал и, понурив голову, двинулся к двери, где чуть слышно прошептал: «До свидания».
